Ростислав Самбук: Буря на озере

- Возьмете с собой, - сказал он тоном, исключающим всякие возражения. К тому же Шугалий и не возражал: знал, как обрадуется Вера свежей рыбе щуки вон еще живые.

- Уха - во! - поднял большой палец лейтенант.

И действительно, от костра пахло удивительно вкусно. Шугалий съел полную миску прозрачной ухи и принялся за окуньков, а лейтенант налил ему еще миску, и Шугалий не сопротивлялся: когда-то еще доведется полакомиться такой?

Они утолили голод, и только тогда Малиновский спросил:

- Как экспертиза?

- Подтвердила, - лаконично ответил Шугалий и объяснил Бурову: - Каленик приехал к Завгороднему на велосипеде. На рассвете восемнадцатого августа.

Поставил велосипед у калитки, а перед этим ночью прошел дождь, и шины оставили следы. Эти следы сохранились и до сих пор - дождей ведь не было и там никто не ходил. Эксперты подтвердили: следы именно от велосипеда Каленика.

- Но ведь сестра Завгороднего говорила, что приходил Чепак, - заметил Малиновский.

- У Каленика такой же хриплый бас.

- Он уже сознался?

- У нас неопровержимые доказательства, вертелся как угорь, да что поделаешь? Все рассказал.

Малиновский положил ложку.

- А Бабинец? - спросил он.

- Бабинец, узнав от Романа Стецишина, что тот выдал отцу Олексы его тайну, чуть не умер от ужаса.

Но быстро опомнился и решил действовать. Поехал на велосипеде к Каленику, и они разработали план действий. Каленик был когда-то порученцем куренного Стецишина и знал о роли Бабинца в любенской трагедии. Хранил фотографию, чтобы шантажировать аптекаря, и тот подкармливал его. А деньги у Бабинца водились: к сожалению, есть еще дефицитные лекарства...

- Сукин сын, - выругался Малиновский.

- Провал Бабинца лишал Каленика одного из источников дохода, продолжал Шугалий, - и тот решил помочь аптекарю. На рассвете поднял ветврача - мол, корова подыхает. В Ольховое на лодке быстрее и удобнее, преступники учли все, и Андрий Михайлович попал в их западню. Каленик захватил с собой молоток; после первого же удара Андрий Михайлович потерял сознание, и Каленик, еще живого, выбросил его за борт. Один доехал до берега, перевернул лодку в камышах, и волны вынесли ее в озеро.

- А если бы не было ветра? - полюбопытствовал Малиновский. - Бурю же не закажешь.

- Собирался незаметно добраться до берега, взять свою лодку и ночью отбуксировать моторку Андрия Михайловича.

- Рискованно. Могли заметить.

- Рассчитывали, что до вечера никто не станет разыскивать Завгороднего, а лодку можно спрятать в камышах. Но поднялась буря, и это помогло Каленику. Правда, потерял велосипедную спицу - должно быть, и не заметил, как наехал на корягу.

- А как же блесна? - спросил Буров. - Как попала к Кузю блесна Андрия Михайловича?

- Бабинец нашел покупателя на лодку Завгороднего. Он взял у Олексы Завгороднего ключи, пошли осматривать лодку, и Федор Антонович стащил блесну. Передал ее Каленику, а тот подбросил Кузю и донес на него, считая, что теперь уже Кузю не выкрутиться.

И верно: у того не было алиби, все было против него... Но все же мир не без добрых людей: и пока у нас есть такие, как Лопатинский, ни одному преступнику не замести следов.

- А какова штучка Бабинец! Этот старый хорек! - воскликнул Малиновский. - Убил Андрия Михайловича, а потом хотел еще и тетку Олексы обмануть!

- Его будут судить за все преступления, - убежденно сказал Шугалий. Ничто ему не сойдет с рук!

- Ненавижу! - твердо произнес Малиновский. - Вечной ненавистью!

Он поднял крепко сжатый кулак, глаза у него потемнели, стали большими, и Шугалий, всматриваясь в них, видел, какова она - настоящая ненависть.