Лев Прозоров - «Иду на вы!» Подвиги Святослава

Мальчишки, разбросанные по просторам Державы, не очень ощущали себя одною семьей. Гораздо ближе им были их дядьки-воспитатели да окружавшая их местная знать. Подвижный «центр» Державы – великий князь со своею дружиной – погиб. Среди же уцелевших сыновей князя не нашлось никого, способного стать главой княжеской семьи. Подчинение отцу объединяло их, теперь, после его гибели, они чувствовали себя равноправными. Такое положение было чревато катастрофой. И она вскоре разразилась.

Я уже говорил, что сын Свенгельда Лют заехал, в 974 году, на охоте в Древлянские земли – отделенные от полянских, киевских, только лежащие не так уж далеко от Киева. С ним столкнулся охотившийся там же Олег и, узнав, что перед ним – сын Свенгельда, убил его. Обезумевший от горя отец стал требовать у Ярополка мести за своего сына. Отношения между братьями разладились, и через два года вражда, подогреваемая давней распрей полян и северян с древлянами, вылилась в настоящую войну. Дружина Ярополка, киевское и северское ополчения вкупе с печенегами князя Илдеи опрокинули небольшую дружину Олега и древлянское земельное ополчение. В повальном бегстве сбросили с моста у ворот Вручьего самого Олега – юный князь, очевидно, пытался остановить бегущих. На плечах бегущих дружина Ярополка и печенеги Илдеи ворвались во Вручий. Древляне в панике бросали оружие. Стали искать Олега, не нашли – и тут какой-то древлянин вспомнил, что видел, как князя столкнули с моста. Полдня разбирали чудовищный завал из людских и конских трупов под мостом. К полудню нашли Олега, вынесли, уложили на ковер. Потрясенный Ярополк, заливаясь слезами ужаса, горя, раскаяния, бросил Свенгельду: «Смотри – этого ты хотел?!» История не сохранила ответа старика воеводы, служившего уже третьему поколению Рюриковичей. Во всяком случае, после гибели Олега Свенгельд навсегда покидает страницы летописи. В это же время, убоявшись якобы судьбы Олега, бежит «за море, к варягам» Владимир. Излишне прибавлять, что скандинавские саги ни слова не говорят о пребывании отлично известного им «конунга Вальдемара» в Скандинавии. Скорее всего Владимир и Добрыня были в захваченных немцами землях полабских славян и вербовали там наемников из перебежчиков и изгоев. С ними они и вернулись на родину через несколько лет, изгнав из Новгорода людей Ярополка, среди коих, наверное, был и знакомый нам склонный к поэзии мечник Полтвец, и захватив город. После этого Владимир посватался к дочери полоцкого князя Рогнеде, нареченной невесте Ярополка, нарвался на отказ, вспылил, ударил на Полоцк, захватил его. Отметил победу тем, что сначала изнасиловал Рогнеду на глазах отца, Рогволода, и двух братьев, а потом приказал убить их на ее глазах. Захватил Киев. Люди Ярополка предали его, и он, согласившись на переговоры, был убит из засады варяжскими наемниками Владимира. Это было первое на Руси братоубийство. Не казнь предателя, как казнил Святослав брата Глеба, не трагическая случайность, как смерть Олега. Хладнокровное убийство побежденного, согласившегося на переговоры родича. Не оправданное ничем, кроме жажды власти, сжигавшей сына хазарки.

Сбывалось пророчество вельвы. Пришел и на Русь «век секир» Эдды, Железный век эллинов, арийская Кали-Юга.

О правлении братоубийцы написано много. Много слепых заблуждений, много бесстыжей лжи. Очень мало правды. Нам, исследующим жизнь и смерть его отца, важно одно. Он был полнейшей противоположностью отцу. Стоит только сравнить их войны…

Мог ли кто-нибудь из соратников Святослава – Асмунд, Икмор, Свенгельд или Волк – сказать, к примеру: «Посмотрел я пленных, все в сапогах. Эти дани платить не будут, поищем-ка лапотников!» Разве Олег или Игорь, не говоря уж про Святослава, искали прибыльных и безобидных «лапотников»? А ведь сказал не просто приближенный – воспитатель недостойного Святославича. Чему он мог научить? Это очень заметно по жизни воспитанника, как уроки Асмунда мы читали в жизни нашего героя.

Разве мыслимо представить Святослава, Игоря или Олега – прячущимися от вражеской конницы под мостом или спокойно выслушивающего, принимающего оглушительно наглые условия степного дикаря, вассала, холопа предков?

Это при нем достались диким кочевникам отвоеванные отцом и дедом черноземы Дона, Донца, нижней Волги. Они могли уже тогда стать житницами Руси – а стали логовами терзающих ее хищников. На пять, а то и на восемь веков!

Он поклонился тому, что попирал его отец, он швырнул в грязь и конский помет Боричева увоза Тех, Кому отец поклонялся. Сознательно или нет – он продолжал дело своих хазарских предков – втаптывал русов и славян, кровь от крови и плоть от плоти синеглазой, белокурой, просто белой Европы, в косоглазую грязь Евразии.