А Самсонов - Знать и помнить

Полезно поднять центральные газеты периода конца 40 - начала 50-х годов, обратить внимание хотя бы на многочисленные статьи наших крупнейших писателей. Вот выдержки из концовки одной из них:

"Кто вернее всех и лучше всех знает мысли рабочего?

Сталин. Кто чувствует все помыслы крестьянина, борющегося за урожай? Сталин. Кто лучше всех понимает мысли и думы народные? Сталин... Если ты, встретив трудности в борьбе или работе, вдруг усомнился в своих силах подумай о нем, о Сталине, и ты обретешь нужную уверепность. Если ты почувствовал усталость в час, когда ее не должно быть, - подумай о нем, о Сталине, - и усталость уйдет от тебя. Если ты замыслил нечто большое, нужное народу дело, - подумай о нем, о Сталине, - и работа пойдет споро. Если ты ищешь верное решение - подумай о нем, о Сталине, - и ты найдешь это решение..."

Обожествление личности Сталина достигало тогда такой степени, что никого не удивляли предложения другого крупнейшего писателя связать день рождения Сталина - 21 декабря 1879 года - с датой начала нового летосчисления: "День Благодарности... и положат внуки в основу завтрашнего летосчисления, чтобы окончательно закрепить новый стиль общественного устройства. В этот День Благодарности, - напишет летописец, - труженики всех стран воздали приветствия великому вождю".

И я не согласен с Вами, Иван Фотиевич, в том, что подобные публикации должны обязательно выражать "непоколебимые убеждения" их авторов на последующие годы, не говоря уже о том, что спустя десятки лет автор не имеет якобы права отойти от позиции, выраженной в публикациях начала 50-х годов.

На моей памяти - как учили мы в школе наизусть стихи Константина Симонова, восхвалявшие Сталина. Но в то же время не вызывают у меня никакого сомнения в искренности мысли К. Симонова относительно тоста, который произнес Сталин в мае 1945 года ("За здоровье русского народа") : "Сталин своим тостом отнюдь не призывал других людей, в том числе историков, к правдивым и критическим оценкам хода войны. Наоборот, сам, как высший судия, оценив этот этап истории, в том числе и свои отношения с русским народом, так, как он их понимал, он как бы ставил точку на самой возможности существования каких бы то ни было критических оценок в дальнейшем. Слова этого тоста как будто призывали людей говорить о прошлом суровую правду, а на деле за этими словами стояло твердое намерение раз и навсегда подвести черту под прошлым, не допуская его дальнейшего анализа. И нетрудно себе представить, какая судьба ждала бы при жизни Сталина человека, который, вооружившись цитатами из этого знаменитого тоста, попробовал бы на конкретном историческом материале развивать слова Сталина о том, что у правительства было немало ошибок, или как свидетель и участник войны проиллюстрировал бы эти слова личными воспоминаниями" (Симонов К. Уроки истории и долг писателя. - Наука и жизнь, 1987, No 6).

Лично я не знаю ни одного историка, на каких бы позициях он ни стоял в оценке культа личности Сталина, который хоть в какой-то мере согласился бы с утверждением И. Стаднюка, будто "глубинный смысл необоснованных репрессий тридцать седьмого и последующих годов заключался во вздорных обвинениях, состряпанных затаившимися врагами Октябрьской революции, которые мечтали о возврате старых порядков и обретении утерянных богатств". Глубинный смысл репрессий в другом, он раскрыт в докладе М. С. Горбачева "Октябрь и перестройка: революция продолжается". В борьбе за единоличную власть Сталин механически перенес методы, диктуемые периодом борьбы с враждебным сопротивлением эксплуататорских классов, на период мирного социалистического строительства, когда условия изменились кардинальным образом.

Целиком и полностью разделяю с И. Стаднюком заключительную мысль из его "Открытого письма": "Но, к великому счастью истории, неодолимы те силы, которые защищают истину".

Моя позиция предельно проста - сохранить за академиком Самсоновым право выражать сегодня собственное мнение, даже если оно не совпадает с мнением Стаднюка или Черчилля, Гарри Гопкинса или Гарримана.

4 ноября 1987 г.

Думаю, что читателю небезынтересны будут и несколько небольших материалов, начало которым положило письмо известного советского писателя Виктора Астафьева. Эти материалы объединены общей идеей с этой книгой и дают новую пищу для размышлений о роли ученых и писателей в освещении нашей истории.

"ИСТОВО" И "НЕИСТОВО"

Уважаемая редакция!