Николай Байбаков - Моя родина – Азербайджан

Академическая программа была не столь обширной, как ныне, зато очень насыщена практикой на производственной базе. Часто сразу после лекций мы вместе с преподавателями отправлялись на промысел и там, на месте, могли конкретно изучить то, о чем нам говорилось на лекциях, увидеть своими глазами, пощупать руками детали.

В этом заключалась, безусловно, главная особенность вузовского обучения тех лет: мы знали, что нас, будущих инженеров, ждали на промыслах, и мы, еще учась в институте, знали где, с кем и как будем работать.

Хотя в моих анкетах всегда значилось, что инженером Ленинского промысла я числюсь с 1 января 1932 г… на самом деле уже с середины 1931 г. я выполнял работу инженера на промысле; только потом, получив диплом, был оформлен на службу официально. Вот так жизнь торопила нас, все мое поколение, всю страну.

Моя студенческая юность совпала с началом первой пятилетки. Тогда в основном завершилось техническое перевооружение нефтяной промышленности – первой из всех отраслей народного хозяйства, для которой десятки предприятий страны сумели изготовить новейшее по мировым стандартам нефтепромысловое оборудование.

Газета «Бакинский рабочий» (где С. Есенин печатал свои стихи) писала в 1927 г.: «Станки и бурильные инструменты, изготовляемые на советских заводах, не уступают по качеству заграничным. Сормовские станки, коломенский насос – любимцы каждого бурового мастера».

Динамика технического прогресса на бакинских промыслах просто ошеломляла: только в 1928 г. в Азнефть с заводов России и Украины поступило бурового оборудования на 4,1 млн руб., а тогда это была немалая сумма. На следующий год сумма заказов на различное оборудование для Баку составила уже свыше 50 млн руб. Огромные капиталовложения в нефтяное машиностроение поступали и из самого Азербайджана, усиленными темпами строились здесь новые электростанции, а старые расширялись и реконструировались.

На промыслах Баку не хватало рабочих кадров и высококвалифицированных специалистов; их готовили в вузах Москвы и Ленинграда. Благодаря такой всенародной поддержке бакинские нефтяники выполнили задание первой пятилетки за два с половиной года. Тогда же был превзойден показатель добычи нефти 1901 г. – самый высокий за весь период промышленной разработки бакинских месторождений.

Следом началось бурное освоение подкирмакинской нефтяной свиты в районе Балаханы. Оно сулило огромные перспективы и ставило мой родной Ленинский промысел в число ведущих.

В такое удивительное время всеобщего энтузиазма сбылась моя мечта – я стал инженером на этом промысле.

Не все, разумеется, шло гладко и хорошо. Новые подкирмакинские скважины преподнесли сюрприз – стали быстро обводняться. Причина была понятна: над нефтяным пластом находился мощный водяной пласт, из которого под высоким давлением из-за ненадежной цементировки обсадной колонны проникала в этот пласт вода. Все вроде бы просто. Но что делать? Как и чем закупорить водяной пласт? Цементом под высоким давлением? Эта мысль показалась мне сначала бредовой. Но постепенно она стала все больше и больше обрастать реалиями, выстраиваться в технологическую систему.

Так пришел ко мне первый, самый памятный и дорогой для меня успех в жизни: проект, разработанный мной, молодым инженером, был принят и внедрен как новый метод борьбы с обводнением скважин. Он дал хорошие результаты, и с тех пор все наши нефтяники называли его «методом Байбакова».

Это окрылило меня, творчество увлекло. Вторая моя разработка – метод беструбной эксплуатации нефтяных скважин, при котором вместо остродефицитных в те годы насосно-компрессорных труб для подъема нефти на поверхность использовались обсадные колонны. Метод этот, конечно, не блистал совершенством, но сыграл своевременно свою роль: множество скважин, простаивавших из-за нехватки насосно-компрессорных труб, было пущено в работу, что помогало выполнять планы.

Ни эти, ни другие разработки и рационализаторские предложения тогда не были официально зарегистрированы. Дело в том, что в те времена нам, специалистам промыслов Азербайджана, было запрещено получать вознаграждения за разработки и внедрение в производство новой техники и технологий. Запрет исходил от первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Багирова, который в выступлении на Пленуме в Баку обвинил нас, специалистов, в том, что вместо благодарности государству, давшему нам бесплатное образование, мы «обдираем» его, получая деньги за разработку технических новшеств. После такого обвинения мы стали отказываться, по существу, и от авторства вообще.