Аксель Хистор - История человечества, которую от вас скрывают. Фальсификация как метод

Можно убедиться в том, что Миттаг-Леффлер внешне неотличим от Ницше

У Кантора были хорошие отношения с математиком Густавом Миттаг-Леффлером. Однажды Миттаг-Леффлер не поддержал религиозное содержание некоторых математических идей Кантора, и они рассорились. Точно такой же случай был и в жизни Рихарда Вагнера, который сначала дружил с Фридрихом Ницше, а потом рассорился с ним из-за того, что Ницше однажды не поддержал религиозные закидоны Рихарда Вагнера.

Таким образом, в жизни Кантора прослеживаются те же события, что и в жизни Рихарда Вагнера. Разумеется, официозная хронология изрядно искажает реальную историю событий, и можно только предполагать, как там было на самом деле – но если учесть вышесказанные соображения, то не будет излишне смелой гипотеза о том, что Вагнер является автором «хорошо темперированного клавира».

Зачем официозным историкам было это скрывать? Вероятно, ответ на этот вопрос кроется в политических взглядах Вагнера – в его антисемитизме. После того, как Германия была разгромлена во Второй мировой войне была произведена так называемая «денацификация», суть которой сводилась к тому, чтобы изъять из истории любые доказательства «великого арийского прошлого» человеческой цивилизации, и наполнить историю фальшивыми сказками про «великие древние цивилизации неевропейского происхождения».

Реальная история человечества заключается в том, что цивилизация и культура родились в Европе, среди белых людей – и произошло это лишь в XIX в., причем, вся Европа тогда находилась под властью немецких монархических фамилий во главе с кайзером Святой Романовской империи… Именно отсюда берут свои корни «выдумки нацистов» про то, что лишь белые люди создали все достижения культуры и цивилизации. После разгрома нацистов в 1945 году, эта правдивая (и очень короткая) история человечества была заменена на лживую (и очень длинную) историю «древних неевропейских цивилизаций».

Причем, эту новодельную «антигитлеровскую» историю писали так, чтобы отобрать все достижения у белых расистов (таких как Вагнер), и записать эти достижения на счет выдуманных «древних деятелей» (таких как Бах).

Современники считали, что музыка Вагнера является величайшим переворотом в музыкальном творчестве. Противники композитора говорили, что вагнеровская музыка слишком сложна. Сам Вагнер постоянно добивался точного исполнения своей музыки, и был в ярости, когда исполнители пренебрегали его указаниями.

Сегодня, однако, музыка Вагнера почему-то не производит впечатления «переворота» и мало отличается от всякой другой хроматической музыки. Играть ее не более сложно, чем Бетховена или Шопена. И почему современники Вагнера считали его музыку «сложной» – историческая загадка, которая не имеет решения при доверии к официальной хронологии. Но если предположить, что в XIX в. «классическая музыка» представляла из себя только пентатонику, а хроматической темперации еще не было, то «реформа Вагнера» вполне могла заключаться в изобретении именно хроматической темперации.

Можно сказать, что «вагнеровские новаторства» имеют хоть сколько-нибудь серьезный смысл лишь при том предположении, что Вагнер хотел внедрить хроматическую гамму в общество, не имевшее никакогопонятия о хроматизме.

Поскольку пентатоника не может содержать диссонанса, то в ней нет понятия о «разрешении диссонанса в консонанс». Что бы ни было сыграно – будет только консонанс. Таким образом, между «тоникой» (главным звуком мелодии) и «периферией» всегда есть жесткая связь, слышная на протяжении всеймелодии. И если некий звук выходит за рамки гармонии, то он считается «звуком расстроенного инструмента», поскольку его невозможно встроить в мелодию.

Что нужно сделать в гипотетическом обществе, которое знает только пентатонику, чтобы заставитькосных музыкантов осознать тот факт, что «диссонанс» является вовсе не «звуком расстроенного инструмента», а законным членом хроматического ряда (способным встроиться в гармонию играемой мелодии посредством «разрешения»)?

Для этого, нужно написать такую музыку, в которой отдельнаянота поначалу слышится как «явный диссонанс», но последующие ноты «встраивают» эту ноту в гармонию. И чем больше в звучащей музыке будет «явных ляпов», которые тут же оказываются вплетены в гармонию – тем быстрее до косных музыкантов дойдетсмысл выражения «разрешить диссонанс в консонанс».