Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов

Развитие письменности во всех областях знания, пусть даже ограниченное конкретным местом и относительно узким кругом посвященных, нарастало на протяжении всего IX века, затрагивая прежде всего личность и образ князя. Непревзойденный пример для современников той эпохи — Карл Великий. Однако его внук Карл Лысый не уступал ему в величии. Хейрик, знаменитый логик, преподававший в Осере в 860–875 годах, писал ему об этом в посвящении: «Вы останетесь навечно в памяти прежде всего за то, что в своем усердии вы сравнялись и даже превзошли рвение вашего знаменитого предка Карла». Вот почему очаги литературы, науки, искусства создавались активнее всего там, где король непосредственно проявлял свою власть и влияние, где он и его приближенные имели обширные владения: Луара, Иль-де-Франс, Пикардия, Шампань, Лотарингия, северная Бургундия, — там процветала наука, доставшаяся в наследство от античности и поставленная на службу Новому Завету. Ничего похожего не было в Нормандии, Аквитании, Провансе. Лучше обстояло дело в Бретани, в правление от Номиноэ до Соломона, — но крайней мере на ее восточных окраинах.

Уметь читать, а еще сложнее — писать, а также считать и петь, или хотя бы читать, псалмы — вот что было необходимо в служении Богу, Церкви и на службе у короля. Но все начинается со школы, с достаточного количества школ и качества преподавания в них. Об этом проявляли беспокойство и король в своих капитуляриях и посланиях, и церковные иерархи в канонах своих соборов. В текстах проводится различие между монастырскими школами, в основном предназначенными — начиная с собора в Ахене в 817 году — для подготовки будущих монахов, и школами государственными, за которые нес ответственность епископ и его капитул. Парижский собор 829 года рекомендовал Людовику Благочестивому открыть «государственные школы» в трех областях империи, и подобные рекомендации заставляют задуматься об уставе и истинном положении таких школ, которые собор в Савоньер еще более убедительно призывает короля расширять. Разумеется, во всех этих случаях заметно, что образование находилось исключительно в руках церковных лиц. Несомненно, светские власти долгое время были в этом заинтересованы, ориентируясь на образец самого королевского дворца, в котором были смешаны капелла и канцелярия. Именно при дворе, от капеллана или нотариуса, великосветская знать могла получить образование, необходимое для исполнения своих обязанностей, — то есть читать и изъясняться по-латыни. Конечно, более редкими были случаи, когда дети аристократов посещали монастырскую или церковную школу. Дети учились у своих родителей или у их приближенных, а также при дворе, где находилось несколько молодых людей, тщательно отобранных и готовящихся занять самые высокие светские и церковные посты. Во всяком случае, количество мирян, умеющих писать, похоже, уменьшалось. К последним, кто еще демонстрировал это умение, относились Нитгард, ближайший родственник короля, и графиня Дуода. Их переписка относится к 840–843 годам. Столь часто цитируемый пример Дуоды — поистине исключительный. Эта женщина, которую некоторые считали уроженкой Австразии и которая на самом деле была сестрой гасконского князя Санша Санше, — являлась супругой Бернара Септиманского, крестника и камергера Людовика Благочестивого. Таким образом, она принадлежала к самым близким кругам короля. Учебник, который она написала, находясь в уединении на юге, или, что более правдоподобно, который она продиктовала, ибо почерк напоминает скорее руку ее старшего сына Гийома, примкнувшего к Карлу Лысому, — отражает большую начитанность, содержит собрание цитат, как всегда, заменяющих собой доказательства. Без сомнения, Гийом был способен оценить и глубину обращения к нему матери, местами очень трогательного, и библейские мотивы, и акростих, помещенный в начале материнского труда. Дуода надеется, что он сможет прочитать стихотворение своему младшему брату. Великосветская знать действительно продолжала читать и учиться чтению на протяжении всего IX века. О двоих из этого круга мы знаем, — но это после 850 года; оба составили себе состояние из книг. Завещание от 864 года сообщает о Эвраре де Фриуле из могущественной династии Унрошид, зяте Людовика Благочестивого. А другое завещание гласит о графе Эккаре Маконском, чистокровном Каролинге, умершем в 877 году. В этих документах указана опись всей их библиотеки или только ее части: несколько десятков названии, охватывающих необходимую совокупность полезных знаний: литургика, патристика, грамматика, история церкви, агрономия, военное искусство. Действительно ли Эврар и Эккар умели читать? Или же эти книги были частью дорогостоящей обстановки? Наиболее вероятно то, что их заставляли читать духовные лица из их окружения и что они вполне понимали то, что они читали. Однако и для них, и для их потомков, особенно в менее образованных слоях аристократии, письменная латынь постепенно делалась непонятной.