Владимир Муравьев - Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Послереволюционная история Медведкова типична для ближних подмосковных деревень. Сначала был колхоз «Безбожник», затем — овощеводческий совхоз «Большие Мытищи», включивший в себя и окрестные села, он просуществовал до 1960-х годов. В Медведкове традиционно было молочное стадо, но оно с годами постепенно сокращалось. По воспоминаниям старожила, где-то в 1950-е годы, принимая обязательство выполнить два плана сдачи мяса, председатель сельсовета сказал, конечно, не на собрании, а с глазу на глаз: «Все это глупости. Никаких двух планов мы не соберем, даже если перережем в Медведкове всех собак и кошек».

Усадебный дом в 1917 году заняли под контору, позже в нем был магазин, потом его снесли.

Церковь не закрывалась, в 1970-х годах ее реставрировали. Архитекторы и строители собирались устроить возле церкви охранную зону. Во всяком случае, корреспонденту московской газеты они говорили, а он довел их слова до сведения читателей: «Церковь — не единственный памятник, что останется от старинного села. Сохранятся рядом и несколько деревянных домов, представляющих собой уголок старого Подмосковья, где можно будет посидеть за чашкой чаю, отдохнуть, полюбоваться живописными окрестностями».

Можно помечтать и о том, что наконец-то московские власти исполнят свое ежегодно возобновляемое обещание привести Яузу в порядок: очистить ее и насадить по берегам сады и парки. Как это было бы хорошо и полезно для города и миллионов москвичей!

Мечты, мечты… Сколькие руководители обещали — и обманули, нынешние тоже обещают, а Яуза — увы! — остается такой же «беззвучной и черной»…

Но тем не менее москвичи любят свою Яузу-гряузу, задумчиво напевая песенку из старого кинофильма, вспоминая далекие, почти мифические времена: «Плыла, качалась лодочка по Яузе-реке…»

Яуза — это символ бесконечного оптимизма москвичей, неистребимо, многими поколениями, верящих в то, что она когда-нибудь станет опять чистой, судоходной, и в ней опять можно будет купаться и ловить рыбу — от Перловки до Котельнической набережной, что против высотного дома, где не так уж и давно, в 1930-е годы — и об этом многие помнят, — купались. Правда, лишь окрестные мальчишки, в том числе и автор этой книги, но ведь купались!..

А. Д. Литовченко. Сокольничий царя Алексея Михайловича. Рисунок 1880-х гг.

За Ростокиным дорога поднимается вверх, на холм. Раньше это место называли Поклонной горой. И именно в связи с этим местом С. М. Любецкий пишет: «Вообще многие русские города на выездах имеют свои поклонные горы; на них встречали дальнего гостя, на них же с грустию и слезами провожали их в дальний путь; с них виднелся город с блестящими крестами храмов, которым усердно поклонялись путники, также и встречавшие и сопровождавшие их».

Неподалеку, за Поклонной горой, там, где сейчас кончается проспект Мира, переходя в Ярославское шоссе, Троицкая дорога раздваивалась, чтобы в Мытищах снова слиться в одну. Отсюда правая дорога (нынешнее Ярославское шоссе) вела в Мытищи, левая (теперь улица Летчика Бабушкина и ее продолжение — улица Тайнинская) — к царскому путевому дворцу в селе Тайнинском. Отсюда царские поезда сворачивали влево, а простые путники и богомольцы продолжали путь по Троицкой дороге.

Как и всякое закрытое и недоступное для посторонних место пребывания коронованных особ, Тайнинское вызывало большое любопытство и много толков среди идущих и едущих по Троицкой дороге.

В старинных документах название села писалось по-иному: Тонинское или Танинское, потому что оно стояло на тоне — на прудах, удобных для рыбной ловли, и только с конца XVIII века его стали называть Тайницким и Тайнинским. В том, что прозаическому слову «тоня» было предпочтено всегда волнующее слово «тайна», есть своя причина; и эта причина — историческая судьба села.

Село издавна было княжеским, а потом царским владением. В XIV веке оно принадлежало двоюродному брату Дмитрия Донского, герою Куликовской битвы серпуховскому князю Владимиру Андреевичу, прозванному Храбрым. Затем вернулось к московскому князю.

Иван Грозный останавливался в Танинском, возвращаясь после взятия Казани. В годы опричнины он превратил Танинское в место оргий и казней. Был поставлен дом, который он называл «Содомовой палатой», в нем царь пировал в окружении ближайших подручников — Малюты Скуратова, Басмановых, Василия Грязного, во время пиров выносились смертные приговоры, опричники истязали несчастных, людей завязывали в мешки и топили в окрестных болотах.