Мишель Нострадамус - Centurie

В октябре шестьсот пятого

Поставщик морского чудовища

Заберет елей у монарха,

Или в шестьсот шестом, в июне

Придет большая радость к великим и простым людям,

Свершатся большие деяния после этого великого крещения /освящения/.

В это время один вельможа будет терпеть /муки/:

Веселый, но слабый здоровьем не увидит конца года,

И некоторые из тех, которые примут участие в празднике,

Празднике лишь для одного в этот день.

Но немного погодя, не раздумывая долго,

Двое набросятся один на другого.

Вижу несчастную Филомелу,

Которая в слезах и воплях изливает свое горе,

Укорачивая таким образом свои дни.

В шестьсот пятом найдет выход /увидит конец/

Из своего /своему .../ несчастья, уже соткано полотно,

Занавеска из которого спасет окно.

Шестьсот пятый, шестьсот шестой и седьмой

Нам покажет до года семнадцатого

Зачинщика ярость, ненависть и зависть,

Скрытые долгое время под оливковым деревом.

То, что было мертво, отныне вернется к жизни.

Тот, кто много раз

Был заключен в клетке, затем [пребывал] в лесах,

Вернется в свое прежнее состояние,

Вскоре оставит дикую жизнь.

Не умея еще себя познать,

Будет искать повод для смерти.

Виновник многих несчастий начнет царствовать

В году шестьсот седьмом, не щадя

Никого из своих подданных, отданных кровопийце.

А затем понемногу примется

Разжигать огонь в свободной стране,

Возвращаясь туда, откуда он родом.

Тот, кто расскажет, раскрыв дело,

Как о мертвом, может тем самым навлечь гибель

/будет подобен мертвому/.

Нанесет удары кинжалом тот, которого подстрекали:

Его смерть будет ужаснее, чем он того заслуживает.

В конце концов поведет людей по земле,

Подстерегаемый повсюду, как днем, так и ночью.

Когда большой корабль, палуба и штурвал

Свободной страны и ее жизненный дух

На рифах и волнах будет раскачиваться в море,

В шестьсот седьмом и десятом сердце будет осаждено

И остатки его измученного тела,

Ибо его жизнь связана с этим несчастьем /?/.

У Меркурианца не слишком долгая жизнь,

В шестьсот восьмом и двадцатом тяжелая болезнь,

Но еще большая опасность от огня и воды.

Его большой друг выступит тогда против него.

Мог бы избежать подобных случайностей,

Но, короче говоря, клинок сведет его в могилу.

В шестьсот шестом, шестьсот девятом

Хранитель /канцлер/ печати огромный как бык,

Старый как Феникс мира

Больше не будет блистать в этом месте,

С корабля забвения перейдет

В Елисейские поля водить хоровод /целать обход/.

Два брата принадлежат к Церковному ордену.

Один из них поднимет оружие за Францию.

Еще один удар в году шестьсот шестом,

Не сломлен тяжелой болезнью,

С оружием в руках до шестьсот десятого,

Дольше не продлится его жизнь.

Небесный огонь с одной стороны Запада

И Юга распространится на Восток,

К полумертвым, не находя [своих] истоков /корней/.

В третьем веке у Воинственного Марса

Засверкает огонь Карбункула,

Век Карбункула, а в конце голод,

В году шестьсот девятом или четырнадцатом

Старый Харон отпразднует Пасху во время Поста.

В шестьсот шестом это запишет

Лекарь, будет этим удивлен.

В тоже время будет лично вызван в суд,

Но бесспорно то, что один из них предстанет [перед судом].

Грифон может подготовиться,

Чтобы оказать сопротивление врагу

И хорошо укрепить свою армию,

Иначе придет Слон,

Который захватит его врасплох,

В шестьсот восьмом море загорится.

Вскоре Лекарь, врачующий тяжелую болезнь,

И пиявка не равного положения и сословия

Подожгут Оливковую ветвь.

Поедет посланник в одну и в другую сторону,

И этот огонь достигнет их Империи,

Вновь возгораясь, ибо у свободного /француза — ?/ не хватит слов.

Тот, кто преодолел трудности,

Кто не боялся железа, огня и воды,

Из страны очень близкой к Базаклю

Ударом своего оружия потрясет весь мир.

Подаренный чужеземцами Крокодил

Удивляет людей своим видом.

Вино в изобилии, отменного качества для вооруженных всадников,