Ежи Климковский - Я был адъютантом генерала Андерса

Соснковский до последнего момента приглядывался ко всему на расстоянии, как бы выжидая, кто победит. Совершенно естественно, если бы Домб-Бернацкий добился успеха и предложил ему пост верховного главнокомандующего или премьера, он бы принял его без промедления. Больше того, он считал бы, что на этот пост нет более достойного, чем он и что этот пост только ему подходит. Однако он находил, что выгоднее будет официально не ввязываться в это дело. Поэтому, когда министр Залесский под нажимом отказался от поста премьера, а президент Рачкевич взял обратно согласие на отставку Сикорского, Соснковский продолжал держаться так, будто ни о чем не ведал.

Другим лицом, которое вообще могло недопустить этой неразумной и очень вредной акции, являлся профессор Кот. Своим вмешательством в поддержку Сикорского он мог с самого начала предотвратить какие бы то ни было действия против него. К сожалению, располагая для этого всеми возможностями, он не только не сделал этого, но, наоборот, вел себя выжидательно, а это придавало смелости противникам Сикорского. Не следует забывать, что профессор Кот сам стремился занять пост премьера и ждал только удобного момента для этого.

После того как Сикорский удержался на посту верховного главнокомандующего и премьера, профессор Кот начал играть роль его «преданного» и верного друга. Тем не менее он начал открыто поддерживать офицеров старого режима, устраивая им ответственные должности в штабе Сикорского. В результате этого санация стала настойчиво «втираться» в штаб, захватывая в свои руки ряд важнейших должностей. В штаб попали такие люди, как полковник Глябиш, бывший офицер для поручений у Рыдз-Смиглы, получивший должность начальника Первого отдела (организационного), генерал Глуховский — бывший вице-министр по военным делам до 1939 года и ряд других. Приобрел большой вес также полковник Климецкий, получивший звание генерала за свое выступление в защиту Сикорского перед президентом. Присвоение этого звания в армии вызвало недовольство. Впрочем, все участники событий, выступавшие перед президентом против министра Залесского, были повышены в званиях.

В результате всей этой истории, как это обычно бывает, одни пострадали, а другие получили высокие назначения.

Епископ Гавлина, который слишком демонстративно защищал санацию, оказался в состоянии конфликта с Сикорским, в результате его удалили из новой Рады Народовой. Однако он сумел при поддержке Кукеля и министра Кота сохранить за собой должность епископа полевых польских войск. Все же он был вынужден как верховный пастырь изменить тон и суждения, ибо ему начали напоминать период деятельности в Польше, когда он провел среди ксендзов генеральную чистку. Епископ немного притих. В то же время Богуш-Шишко, которого должны были судить за служебные злоупотребления и поддержку приказов, вышел из этого дела не только не потерпев урона, а приобретя еще и расположение. В этот период он сослужил большую услугу Сикорскому. Желая поддержать свой авторитет и престиж в армии, а также наказать тех, кто наиболее резко выступал против него, Сикорский отдал под суд военного трибунала генерала Домб-Бернацкого за попытку вызвать мятеж в армии. Чтобы осудить его, он должен был подобрать преданных себе судей и заседателей, чтобы иметь возможность разжаловать Домб-Бернацкого.

Поэтому он вызвал к себе Богуша и сказал примерно так (передаю по рассказу самого Богуша): «Против Вас имеется дело, господин генерал, дело очень серьезное, но если Вы на суде как один из заседателей добьетесь разжалования и тюремного заключения Домбу, то я забуду о Вашем деле». Богуш этому страшно обрадовался и, конечно, на все согласился. Вошел в состав суда заседателем. С порученным ему заданием справился как нельзя лучше. Домб-Бернацкий был разжалован и приговорен к двухлетнему заключению.

Вот каким образом закончился первый этап «борьбы за Польшу» на английской земле. Эту борьбу инспирировали санационные деятели, пребывавшие в Румынии и Америке, которые в лагере пилсудчиков считались главными.

В это время наши дипломатические и военные учреждения в Румынии, а также группы Соснковского по переброске через границу вели себя весьма своеобразно. Они не только не помогали правительству Сикорского, считая, что оно падет, и ожидая возвращения власти санации, но и мешали, где и как только можно. Они предельно осложняли, а то и делали вовсе невозможным выезд в Польшу тем курьерам, а выезд во Францию, а затем на Ближний Восток тем молодым офицерам, которые, по их мнению, слишком лояльно относились к правительству Сикорского.