Юлиан Семенов - Лицом к лицу

Я поменял баллон, запасной камеры у меня не было, и поэтому ехал по темной тихой деревенской дороге в Марсель с особой осторожностью, будто босой шел по траве возле строительной площадки где у нас всегда валяются куски дерева с торчащими гвоздями.

В Марсель я добрался поздно ночью, посмотрел цены на баллон и почесал в затылке: денег явно не хватало.

Утром купил подержанный - за восемьдесят франков.

Сейчас, возле Чефалу, я немедленно просчитал в уме, сколько придется платить за отсутствующий баллон (еще один предметный урок на будущее, - надо ж было осмотреть машину, когда получат ее в Сиракузах!), соотнес приблизительную цену с оставшимися у меня деньгами и почувствовал, как на лбу выступил пот, могло не хватить. Поглядел на свой походный хурджин, вспомнил про диктофончик - придется, видимо, расстаться.

В Чефалу поэтому я приехал в настроении сугубо подавленном и, как ни заставлял себя настроиться на город, который славился, да и поныне славится, своими "морскими мафиози", ничего путного у меня не получаюсь: неприятная мысль, особенно о завтрашнем дне, подобно гвоздю в ботинке, - постоянна.

Места в отеле я и здесь не нашел, посоветовали поискать в районе Финале. Я нашел там три гостиницы: одна была на самом берегу, номер стоил 60 тысяч лир; вторая - в ста метрах от моря: стоимость номера - 35 тысяч; в придорожной, правда, без кондиционера, "койку" можно было получить за 20 тысяч, это куда еще ни шло.

Если бы это была моя первая загранпоездка или даже пятая, я бы наверняка остановился во второй гостинице и вынужден был лишить себя ужина и завтрашнего обеда для "выравнивания бюджета", но опыт - великая штука: я знал теперь, что цены здесь "прыгающие", что здесь надо быть жестким в своих условиях, что здесь тебя изначально хотят надуть, ибо хозяина никто не контролирует, своя рука владыка, а туристов - из-за экономического кризиса - все меньше и меньше; поэтому каждому человеку здесь рады и норовят сорвать с него поболее, особенно коли иностранец, и тебе надо проявлять твердость, решительно уходить, заметив, что номер "вери икспенсив", тогда тебя окликнут и начнут говорить, что "овес ноне дорог", но ты не должен поддаваться этому - неумолимость и рассеянность; хозяин в конце концов шепнет, что вы ему очень понравились, и что он благоговеет перед путешественниками, и что только поэтому он даст вам "спешиал прайз", и что он попросит вас за это раздать знакомым визитные карточки его отеля и порекомендовать им останавливаться только здесь.

Словом, я поселился в придорожном отельчике и мог поэтому позволить себе спуститься в "пиццерию" и заказать самую дешевую, но - при этом - самую вкусную еду Италии: "пиццу по-неаполитански", очень похожую на наши батумские хачапури, только без яйца, но зато с помидорами.

В "пиццерии" был накрыт только один стол, все остальные пустовали. За этим большим столом сидело пятеро взрослых - двое мужчин и три женщины, да дюжина детей, мал мала меньше, невероятно симпатичных, шумных и смешливых итальянчиков. Дети бегали по "пиццерии", женщины без умолку болтали, успевая при этом стремительно вязать, а мужчины не отрывали глаз от газет.

Тринадцатилетний мальчугашка-официант, заглянув через плечо мужчин, шепнул что-то повару, который выпекал пиццу в большой печи, похожей на волшебную, какие снимал в своих фильмах покойный Александр Роу. Вытерев руки о длинный белый халат, повар снял высокую шапочку, подошел к мужчинам и тоже уткнулся в газету, пока ему не закричали что-то поварята, стоявшие у печки, - горела, судя по всему, моя пицца.

Когда компания ушла из-за стола, газеты остались - тяжело таскать, двадцать страниц как-никак. Я поднялся, посмотрел заголовок: "Сенсация Джузеппе Пери, комиссара полиции". По-итальянски я не читаю, но если знаешь английский, чуть помнишь немецкий, учишь испанский (и совсем, к стыду, позабыл два любимых своих языка: пушту - афганский и фарси - персидский), то понять смысл - в общих конечно же чертах - можно. Речь шла о разоблачении группы мафиози, связанных с фашистами. Я записал фамилию полицейского комиссара в блокнот, съел пиццу и завалился спать: после вкуснотищи по-неаполитански кошмар завтрашней расплаты за доверчивое головотяпство человека, привыкшего полагаться на престиж о р г а н и з а ц и и, полагая ее государственной, то есть в высшей мере ответственной, не был столь острым, как час назад.

("Авось вывезет" - все-таки это прекрасно, согласитесь...)

Позже, осенью, в Москве уж, я получил материалы, опубликованные итальянским "Эуропео" о комиссаре Пери. Материал этот настолько интересен, что стоит о нем рассказать подробно.