Юлиан Семенов - Отметить день белым камешком

Утром выехал на машине в Сидней - забронировать место в самолете, идущем в Порт-Моросби; встретиться с редактором "Трибюн" Алеком Робертсоном; найти внука Миклухо-Маклая, который работает в радиотелевизионной компании "ABC"; повстречаться со специалистами "островной проблемы".

Интересна дорога из Канберры в Сидней - прямая, великолепная, широкая, она идет сквозь громадноростые, мачтовые леса, а в этих густо-синих лесах летают розовые попугаи, а над болотами - косяки уток и гусей. Поражает, правда, огромное количество сожженного леса. Лесные пожары - бич Австралии... Сначала эти гигантские синие леса казались мне похожими на наши, русские. Только потом, когда мы остановили машину и сели на обочину (подорожники - как на Пахре), чтобы съесть по бутерброду, я почувствовал какой-то особый аромат.

- Чем это здесь так здорово пахнет? - спросил я моего товарища.

- Лесом. Это же эвкалиптовые леса.

Действительно, лес от Канберры до Сиднея эвкалиптовый. Золото вокруг шоссе, зеленое золото.

Поразительна разница в климате: всего двести миль - в Канберре холодно, а в Сиднее все пляжи полны купающимися. Здесь теплее, чем в столице, на восемь градусов.

В Сиднее я остановился во "Флорида кар мотеле" - прелестная маленькая, недорогая гостиница. Отправился на пароме в Аквариум. Это главная примечательность Сиднея. В громадном аквариуме живут акулы. Можно наблюдать, как к этим страшным гигантским рыбищам спускается человек в акваланге и кормит их из рук.

Пошел на пляж, песчаный, пустынный. Разделся, поплыл. Вода тяжелая, соленая. Плыл я увлекшись, отфыркиваясь, и внезапно захолодел, стукнувшись лбом о железный прут. В ужасе я чуть не выпрыгнул из воды. Огляделся. Оказывается, я уперся в "железный занавес": пляж здесь отгорожен от океана огромными металлическими прутьями, чтобы акулы не поедали пловцов. Раньше это было здесь довольно часто.

Один мой австралийский приятель потом пошутил:

- Мы страна уникальная - только у нас премьеров поедают акулы...

Вечером был у Робертсонов. Небольшая квартирка на окраине Сиднея. Кухня и столовая - вместе. Алек Робертсон и его жена, тоже член ЦК КПА, Мавис готовили скромный ужин на маленькой электрической плите.

- Садись и рассказывай про Москву, - сказал Алек. - Сейчас Мавис дожарит мясо, она всегда запаздывает...

- Когда семья, - сказал я, - состоит сразу из двух членов ЦК, хочется сначала послушать вас.

- Ты счастливый человек, - улыбнулся Алек, - тебя пускают на Новую Гвинею. Никому из наших товарищей туда съездить не удалось - категорический запрет.

Позвонил Рой Ачесон, шеф радио и телевидения в Канберре, попросил дать интервью. Во время пятиминутной программы на ТВ говорили о моей поездке в Папуа и Новую Гвинею, о Миклухо-Маклае.

- Как долго вы намерены пробыть в Новой Гвинее?

- Неделю, дней десять.

- Знают ли в Советском Союзе о Миклухо-Маклае?

- Он один из самых известных путешественников.

- Вы убеждены, что попадете на Новую Гвинею?

- Странный вопрос, - мне ведь выдана австралийская виза.

- О'кэй, мистер Семенов, желаем вам интересного путешествия!

Один из австралийских друзей рассказал мне занятную историю. Каин, вождь той деревни, где жил Миклухо-Маклай, смог дать своим детям образование. Его внучка написала книгу о Миклухо-Маклае. Она написала, что в их деревне одного из мальчиков обязательно называют Миклухо-Маклай, в знак уважения к памяти великого русского гуманиста. Еще одна интересная деталь: одну из деревень возле Маданга Миклухо-Маклай назвал "Шопенгауэр", другую - "Вагнер". В свое время это пытались приписать немцам, но это сделал Миклухо-Маклай: "Вагнер" в знак сугубой почтительности к великому немецкому композитору, а "Шопенгауэр" - с юмором, ибо его философию наш великий ученый не принимал.

Интересно также и то, что народ Гвинеи звал Миклухо-Маклая "человеком с луны", ибо он был белым, спокойным и очень добрым.

Беседовал с сиднейскими и мельбурнскими журналистами. Говорили о хиппи - в Сиднее их очень много. Они спят на улицах, едят на улицах, любят друг друга на улицах. Австралийские собеседники выдвинули интересную концепцию: хиппи, которые отрицают всякую организацию, на самом деле уже состоявшаяся всемирная организация. У этой организации пока что нет лидера, но он может появиться в нужный момент и в нужном месте.

(На сиднейских пляжах по песку и траве, среди людей ходят голуби и чайки. Чайки берут хлеб из рук - они здесь ручные.)

- ...После телевизионного интервью ко мне в номер звонили разные люди. И внук Миклухо-Маклая - Пол Маклай. Он сам нашел меня. И профессор Лейкок из университета. Позвонила и миссис Нестор - милая Мария Михайловна Нестеренко; она живет на окраине Сиднея, на Варвик-стрит, в Стаыморе. Ее судьба интересна. Семья Нестеренко приехала сюда в 1913 году, потому что брат, Анатолий Михайлович Степанов, революционер-большевик, бежал из сибирской ссылки в Австралию. Он-то и вызвал сюда семью.