Юлиан Семенов - Путь в новогоднюю ночь

Я добрался до экспедиции через три дня. Алаторцева я не увидел: он еще не возвращался с Сумары. И Горохова тоже не застал: он всего лишь два дня назад ушел обратно в партию вместе с геологом Наташей Рябининой.

- Зачем они пошли? - спросил я начальника экспедиции профессора Цыбенко.

Старик посмотрел на меня, хмыкнул в бороду и ответил:

- Правдоискательство, мой друг, правдоискательство. Девица хочет реабилитировать Горохова, потому что я назвал его, изволите ли видеть, дезертиром...

Ласка

1

- Неужели сбились, Наташа?

- Не знаю. У тебя спички есть?

- Да.

- Зажги.

Горохов слез с оленя, достал из кармана коробок и начал чиркать спички одну за другой, ломая их. Ветер швырял верхушки кедров. Тайга гудела тоскливо, сердито...

- Спички сырые, - сказал Горохов. - Черт, неужели сбились?

- Заночуем здесь? - спросила Наташа. Горохов подошел к ней и вздохнул.

- До зимовья должно остаться не больше пяти километров. Может, дотянем?

- Дай мне спички, - попросила девушка.

Горохов нашел ее руку, и она почувствовала, какие у него холодные пальцы.

- Ты замерз?

- Нет. Немного.

Наташа опустилась на колени, согнулась и, спрятав коробок в ватник, зажгла с третьего раза спичку. Она успела разбросать снег вокруг себя и приглядеться:

тропы не было. Дула пороша. Все следы замело. Непроглядная тьма легла на землю так плотно, что даже запуталась в ногах у деревьев. Олени не хотели идти вниз.

Горохов с остервенением бил их кулаками в бока и тянул за собой изо всех сил.

- Не надо, Толя, ведь все равно не пойдут. Давай лучше костер разложим.

- Какого черта нам этот костер? Все равно не разожжем. Ветер...

Ветер... Он коварный здесь, в Саянах. Он заметает тропу, он вяжет людей незримыми ледяными ниточками.

- Топор у тебя, Толя?

- Да.

Он долго искал топор во вьюках.

- А ты его вообще-то взял?

- Откуда я знаю! - ответил Горохов высоким голосом, не похожим на его обычный, чуть хриповатый басок. - Я не знаю, зачем тебе понадобилось идти на Сумару, просто не знаю!

Наташа улыбнулась в темноте. Она поняла, что Горохов так нервничает из-за нее.

Если бы он попал в буран один, он наверняка бы не волновался так, как сейчас.

- Ты сердишься? - спросила девушка.

- Ничего я не сержусь. Просто порезал палец.

Наташа стала разгребать сугроб под елью. Пальцы мерзли, снег был сухой и колючий, он набивался под ногти. Потом рукам сделалось теплее: Наташа докопалась до мха. Она сунула пальцы под шапку, отогрела их и только потом начала рвать сухой мох для костра.

- Нашел! - радостно крикнул Горохов. - Нашел топор!

...Через полчаса они сидели около костра, близко прижавшись друг к другу. Острые блики пламени метались по их лицам наперегонки.

- Чай пить будем? - спросил Горохов.

- Обязательно.

Горохов достал из вьюков котелок и зачерпнул снега. Поставил прямо в костер.

Котелок сразу же стал черным. Костер сердито зашипел, языки пламени стали лизать снег, превращая его в синюю воду.

Горохов снова сходил к вьюкам и принес карабин.

- Зачем? - спросила Наташа.

- Шатун, говорят, бродит.

- Медведь?

- Конечно, не кошка.

Девушка придвинулась к нему и сказала тихо:

- Страшно.

- Ты, оказывается, трусиха.

- Ага.

- А еще геологом называешься. Что же тебе бояться, когда я рядом?

Он обнял девушку. Наташа съежилась. Горохов прижал ее к себе и поцеловал в нос.

- Холодный. Люблю тебя.

Он взял ее лицо в руки и начал целовать глаза медленно и долго. Губы у него были шершавые, потрескавшиеся. Наташа вспомнила, что у Воронова точно такие же губы.

Только он совсем не умел целоваться. Она целовала его, а Воронов только краснел и растерянно щурился.

- Толя, - спросила девушка, - Толя, а ты меня правда любишь?

Горохов ничего не ответил. Расстегнул ее куртку и положил руку на грудь. Голова у Наташи закружилась. Ей стало еще холоднее, а по спине поползли цепкие мурашки.

Снова вспомнился Воронов, неуклюжий, долговязый, в очках. А рядом Горохов. И губы у него шершавые и руки властные.

- Не надо, - попросила девушка и отодвинулась.

Горохов достал из кармана махорку и свернул козью ножку. Выхватил из костра головешку и, перебрасывая ее с руки на руку, ловко прикурил. Хмыкнул, покачал головой.

- Смотри, чай закипает, - сказал он.

- Да, пузырится. Пора класть заварку и соль.

- Сейчас я принесу.

Горохов поднялся и ушел в темноту. Олени, связанные друг с другом, разгребали копытами снег и щипали ягель - свое лакомство, похожее по виду на лавровый лист.