Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

- Ясно, Никита Сергеевич.

Они помолчали.

- Живой человек, Андрюша, больше может сделать, чем все наши бумажки. Главное, добивайся строительства культбазы. Твоя ведь идея. Капитан сказал мне, что в Москве организовался Комитет Севера при самом ВЦИКе. Туда поезжай. Доходи до самого высокого начальства. Не смущайся, такие ходоки, как ты, не каждый день у них бывают. - И, хитро подмигнув, добавил: Понял?

- Все, все ясно, Никита Сергеевич.

- Зайдет пароход в Лорен, помоги там обосноваться Красному Кресту, школе. Мэри посоветуй учиться на медсестру. Я уже говорил с врачом. Он хороший мужик, наш человек. Ярака надо зачислить заведующим пушным складом. Будем готовить из него заведующего пушной факторией. Жохов еще в пути на пароходе показал себя как антисоветский элемент. Все о нем отзываются очень плохо и даже капитан. Да и мне он не по душе.

Положив блокнот на колено, Андрей быстро записывал наказы и поручения.

- Теперь о мистере Саймонсе. Он должен сдать факторию и выехать с "Советом" до Петропавловска. Навигация кончается, и другого пути у него нет, а то будет неустойка. По ликвидационному договору американцы сдают нам все ходовые товары со скидкой сорок процентов, неходовые - шестьдесят процентов. Ты понимаешь, в чем тут дело. Это все крупные суммы в валюте. Все это надо помнить, как говорил Рынтеу. Назад они не повезут товары, им просто невыгодно. На Жохова в таком деле положиться никак нельзя. Мистер Саймонс к нему быстро подберет ключи. Такого Жохова можно купить с головой и потрохами за двадцать бумажных долларов.

- Никита Сергеевич, инструктора ревкома послать надо.

- Хватит тебя одного. Осипов поедет контролировать другую факторию. Вот все. А теперь, Андрюша, без записи. Моя личная просьба к тебе, как к другу. Постарайся во Владивостоке увидеть Наташу и, если ей здоровье позволит, тащи ее сюда. Работы здесь сам видишь сколько. Разные страсти-мордасти не рассказывай ей. Незачем. Приедет - сама увидит.

- Все, все сделаю, Никита Сергеевич. Можешь положиться на меня, как на себя.

Лось улыбнулся и, обняв Андрея, тихо сказал:

- Знаю, Андрюша!.. Теперь об Айе. Что ты с ним хочешь делать?

- Будет все время со мной ездить. Пусть смотрит на мир своими глазами. Эта поездка для него будет все равно что университет. Вернется будет сам рассказывать о Большой земле. Но, кроме того, у меня есть такая тайная мысль. Скажу тебе по секрету. Вот, предположим, буду я в губревкоме. Айе со мной. Живой представитель народа! Ты знаешь, какое это произведет впечатление? Там, где и нельзя что-либо получить, дадут.

- Ну и хитер ты, Андрюшка! - Лось довольно засмеялся. - Здорово придумано! Приедешь в Лорен, выгрузит Жохов свои товары, возьми для Айе костюм, сапоги, белье - все.

"Совет" дал отходной гудок. Все побежали к кунгасу.

Пока Лось и Жуков оформляли на пароходе грузовые документы, Айе стоял у борта и с грустью глядел на родные берега. Не один раз он подумывал сбежать по трапу, сесть к охотникам в байдару и удрать в тундру. Может быть, Айе так и сделал бы, если бы он не знал, что пароход должен зайти в Энмакай выгрузить школу. Очень любопытно посмотреть на Тыгрену, на ее малыша и позлить шамана Корауге: "Вот какой стал я, Айе! Хозяин железного парохода. Я приехал забрать Тыгрену. Она с детства предназначена мне в жены".

К размечтавшемуся Айе подошли Лось и Андрей.

- Сейчас поплывем, Айе! - радостно сказал Жуков.

И, словно кладя голову на плаху, Айе печально ответил:

- Да, поплывем.

- Не горюй, Айе. На будущий год вместе с Андреем вернешься. Встречать вас буду, - утешал Лось, тряся руку Айе.

Затем он обнял Андрея, расцеловался с ним и под лязг якорного каната с чувством грусти стал сходить по трапу в байдару.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Алитет шел вдоль берега моря. Почти босые ноги его утопали в прибрежной гальке. Меховые чулки разорвались в клочья, от кухлянки остались только две полосы, едва прикрывавшие спину и грудь. Не осталось ни лахтажьего ременного пояса, ни торбазов, ни камусовой шапки. Все это и даже нерпичий пузырь Алитет съел, борясь с голодом, на плавающих льдах.

Оборванный, измученный, он шел теперь по земле и бросал взгляды по сторонам. Он вспомнил Чарли, который, так же как и он, вылез на льдину. Где он теперь? И вельбот пропал. Ай, как жалко вельбот! И хвосты. Сколько хвостов!

После гибели вельбота Алитет два дня не пил воды. Губы высохли, и горло сжалось. Морская вода и соленый лед вызывали тошноту.

Лишь на третий день, когда Алитета прибило к ледяному полю, он, бродя по торосам, увидел глыбу опресненного льда. Среди голубых льдов она казалась бледной. За многие годы она выветрилась, крепкие морозы выжали из нее соль.