Тихон Семушкин - Чукотка

Люди схватили Таграя и с веселыми криками стали качать его.

- Довольно, довольно! Вы поломаете меня! - кричал Таграй.

Они поставили Таграя на ноги и вдруг увидели на лацкане его пиджака значок парашютиста.

Чукчи разглядывали значок. Казалось, что перед ними стоит и Таграй и не Таграй.

А он улыбался, радостный, взволнованный, не зная, с чего начать разговор. Он словно вообще утратил способность разговаривать.

Над ними низко пролетел самолет, и все видели, как Андрей Андреевич помахал рукой.

В ответ Таграй замахал обеими руками. Самолет полез к облакам, перевернулся вверх тормашками.

- Это мертвая петля, - восторженно заговорил наконец Таграй.

Прыжок с парашютом всех взволновал. Люди долгое время даже не решались заговорить с Таграем. И лишь спустя немного времени послышались вопросы:

- Не испугался ты, Таграй, когда отделился от самолета?

- О чем ты думал, Таграй, когда повис в воздухе?

- Не страшно ли?

Таграй чувствовал себя настоящим героем. Окруженный большой толпой учеников, он рассказывал:

- Когда я учился в первом классе и когда в первый раз прилетел самолет, я подумал: наверно, эти русские, которые летают, не люди. Не верилось, что человек может так летать. Теперь все мы верим. Потом, когда я узнал о парашюте, я очень заинтересовался им. Но все-таки прыгать с такой высоты было страшно. Когда я учился у пограничников летать, один раз видел, как красноармеец прыгнул. Было очень высоко. Я первый раз видел живого человека, который прыгал. И он мне сказал, что совсем не страшно. Нужно быть только спокойным и, самое главное, смелым. Тогда мне захотелось самому прыгнуть. Думаю: "Попробую, все равно". Я решил прыгнуть. Когда в воздухе я залез на крыло, мне вдруг стало так жалко расставаться с самолетом, что я чуть-чуть не вернулся обратно. Я взглянул на Андрея Андрея и испугался, что он узнает мои мысли. Не думая больше, я взял да и махнул! Быстро-быстро пронеслись в голове мысли: "Вдруг парашют не раскроется?" Ведь с такой высоты упасть - костей не соберешь. Потянул вытяжное кольцо, меня дернуло, парашют раскрылся, и мне показалось, что я повис в воздухе. "Кто теперь снимет меня отсюда?" - подумал я. Но потом вижу, что я несусь к земле. И стало так досадно мне! Хотелось немного повисеть еще. Эх, ребята, и хорошо же оттуда смотреть на землю! Люди на земле, как евражки, ползают. За заливом виднелось стадо оленей. В короткое время я успел многое рассмотреть. Но гляжу - земля все ближе и ближе, бегут пограничники. Я коснулся земли ногами и от радости не могу слова сказать. Это очень интересно - прыгать с самолета. И совсем не страшно.

Ребята, зачарованные его рассказом, стояли, словно онемев.

- Андрей Андрей сказал, что скоро организует у нас аэроклуб. Тогда смогут учиться все, кто хочет.

- Правда, Таграй? - почти в один голос спросили они.

- Правда!

И УМЕРЕТЬ ЧЕЛОВЕК ХОЧЕТ ПО-НОВОМУ

Легкий южный ветерок, как тепловатая вода, ласкает лицо. Так и хочется идти навстречу этим мягким воздушным потокам.

В такую погоду в чукотском стойбище большое оживление. Дети носятся между яранг, как разыгравшиеся молодые оленята в хороший, ясный северный день. Ватагой они бегут к морю. Они подбирают ракушки, хорошо отшлифованные, красивые камешки. Увидев на берегу морскую капусту, выброшенную волнами, они с криком вперегонки несутся к ней и, схватив, с удовольствием жуют ее.

Обычно, подъезжая к поселку, еще издали слышишь их многоголосый шум и гам. Но сегодня не слышно и не видно детворы.

Сегодня, в это ласковое утро, в поселке необычно тихо. Будто все сговорились молчанием встретить этот тихий, спокойный северный день. Собаки, отлично чувствующие настроение человека, и те притихли. Может быть, здесь случилось какое-нибудь несчастье? Но и шаманский бубен не гремит в этой тягостной тишине.

Чей покой оберегают люди?

В яранге, на оленьих шкурах, лежит человек и редкими вздохами ловит воздух, которого так мало в небольшом меховом пологе. Он шевелит губами, глаза закрыты. Вокруг него молча сидят люди и смотрят на ввалившиеся глаза. Наконец глаза открываются.

- Пить... - слышится слабый голос.

Больного заботливо приподнимают и помогают ему напиться из чашки. Больной делает несколько глотков.

- Вот теперь лучше.

Над ним склоняется пожилая женщина:

- Плохо тебе, Тнаыргын? Тяжело? Или облегчить твои мучения?

Женщине жаль хорошего старика. Она ждет, когда он попросит задушить его. Трудно смотреть, когда болеет хороший человек.