Тихон Семушкин - Чукотка

После этого Матлю рассказал, как в 1927 году здесь собрался первый съезд Советов. Съехались делегаты из всех сорока семи советов.

Все делегаты были неграмотные. Самые дальние были с мыса Шелагского. Люди проехали на собаках туда и обратно две тысячи четыреста километров. Ехать нужно было более пятидесяти дней, и самое главное - не ошибиться, не приехать, когда съезд кончится. Почти за год предупреждали делегатов о съезде Советов.

Я вспомнил, какая невероятная организационная работа потребовалась, чтобы провести этот съезд! Чтобы выбрать и проинструктировать делегатов, приходилось месяцами объезжать все эти колоссальные пространства Чукотской земли.

Календаря - в нашем смысле - у чукчей не было. Нужно было придумать, как отметить день, в который надо собраться на съезд в Уэлене. Впервые чукчи узнали, что один месяц содержит тридцать дней, а другой - тридцать один. О самом маленьком - феврале - пока не было речи, чтобы не внести путаницы во времяисчисление.

Чтобы не пропустить съезд, делегаты нарезали на палке зарубки. Когда набиралось тридцать зарубок, они брали другую палку, и когда было девять палок и на десятой двадцать зарубок - делегат знал, что в этот день начнется "праздник говоренья". Так чукчи и эскимосы назвали съезд Советов.

С вечера они готовили алыки*, моржовое мясо и наутро выезжали за сотни километров - в Уэлен.

[Алык - собачья упряжь.]

Ничто не могло послужить препятствием: ни расстояние, ни пурга, ни отсутствие в иных местах корма для собак. Впервые в истории этого народа собаки везли своих хозяев по такому важному делу: обсуждать и самим строить жизнь. Делегаты приехали на съезд все как один.

Долго и охотно рассказывал Матлю о первом съезде Советов, положившем начало новой, советской жизни на Чукотской земле.

- Вот о моржовой охоте тогда и был вопрос. Съезд решил обзавестись моторными вельботами, - закончил Матлю свой рассказ.

От Матлю мы узнали, что на побережье организована сеть пушных факторий АКО*: в Чаунской губе, на мысе Северном*, в бухте Провидения, на мысе Сердце-Камень, в бухте Преображения, в заливе Креста; строится новая фактория на культбазе в заливе Лаврентия.

[АКО - Акционерное камчатское общество.]

[Мыс Северный - ныне мыс Шмидта.]

Пушные фактории - это полярные государственные магазины, куда пароход привозит товары и продукты только один раз в год. Однако в факториях можно достать все, начиная от дагестанских консервированных фруктов и кончая рульмотором. Государственные магазины вытеснили скупщиков-спекулянтов.

- Другая стала жизнь у нас. Все равно - ночь кончилась и начался день. Теперь перестали обманывать охотников. Советская власть запретила, категорически сказал Матлю, как человек, имеющий прямое отношение к этой власти.

В разговоре мы не заметили, как миновали отвесные скалы. Вдали под склоном горы показалось чукотское стойбище. Вельбот шел уже вдоль пологого берега. На пути стали попадаться льдины, и эскимосы решили повернуть обратно.

Высадившись на берег, мы распрощались с ними и направились дальше пешком.

Прошли шагов триста, как вдруг услышали крик:

- Э-гей! Э-гей!

Размахивая торбазами, нас догонял молодой эскимос.

Парень подбежал, запыхавшись. Подавая нашей учительнице торбаза и показывая на ее европейскую обувь, он сказал:

- Наши женщины на вельботе... Пешком ты плохо!

Действительно, по морской гальке очень тяжело ходить в нашей обуви, и эскимосские женщины решили помочь учительнице. Одна эскимоска сняла с себя торбаза и послала ей.

Таня до крайности растрогалась таким неожиданным вниманием со стороны эскимоски. Она села на гальку и, быстро сняв свои ботинки, вручила их эскимосу.

- А эти отдай ей.

Вскоре мы подошли к стойбищу. Здесь стояли три шатрообразные яранги, затерянные среди широкого простора. По одну сторону - море, уже закрытое льдами, по другую - серая, мокрая тундра.

- Совсем иной мир, - думает вслух наша Таня. - Окраина мира.

Она идет по берегу моря; легкий ветерок шевелит ее вьющиеся каштановые волосы; карие глаза задумчиво смотрят на совершенно необычную для нее северную природу; за спиной рюкзак, в руках - синий берет. Что думает эта девушка, глядя на голую и, кажется ей, безжизненную землю? Неприглядная картина. Но Таня храбрится и бодрой поступью шагает в новой обуви, придуманной в этой стране.

Из стойбища донеслись крики:

- Таньгыт, таньгыт пыкиргыт!*

[Белолицые, белолицые пришли!]