Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

Во время визита в Москву в 1994 году правительственной делегации из Великобритании руководители двух стран вечером подъехали к ресторану. Стучат, им не открывают.

— Вы что, слепые? Не видите, что закрыто?

— Но здесь президент России и премьер-министр Великобритании, — объяснил один из сопровождавших.

— А я — китайский император, — ответил голос. — Шли бы вы отсюда, друзья, по-хорошему, пока целы.

После знаменитого обращения Б.Н. Ельцина к народу о необходимости всемирной поддержки отечественных производителей в 1997 году его словно подменили. Всем сотрудникам Управления делами при Президенте Российской Федерации он настоятельно рекомендовал брать для него только «нашу» продукцию. И если видел на столе какую-то импортную, то просто голову был готов снести.

В такой строгости прожил аппарат ровно три месяца. А потом, как всегда на Руси велось, обращение забылось и все вернулось «на круги своя»…

Санаторий «Волжский утес» неподалеку от Самары, где Ельцин отдыхал летом 1997 года, ему понравился.

Президентских рыбалок в «Волжском утесе» было всего три. Зато накормить они могли весь санаторий. Всю рыбу президент отдавал на кухню. Впервые обошлось без продуктовых спецрейсов в Москву.

О визите Б. Ельцина в скромное село Овсянка под Красноярском, где много лет жил и работал писатель Виктор Астафьев, рассказывает сам писатель: «Девушки наши захотели достойно встретить Ельцина. Что делать? Они придумали: блинов напечь, положить в тарелку… поставить масленку и спеть песню про блины. Все вроде бы так прекрасно! Мне тоже так казалось сначала. У нас девки в Сибири все красавицы. Им кокошники надели, и они песню про блины… Все подтягивают. А к блинам президенту не дают подойти: нельзя, оказывается. Я тоже до этого не додумался — надо, чтобы кто-то попробовал эту еду! Так полагается… Девки держат блины, песню поют. Ему тоже охота. Он в полете полтора часа всего спал, мужик здоровый, не жрал ничего. Ну хоть блином порадовать брюхо. Человек шесть на нем нависло. Он их доволок до тарелки с блинами. Ухватил блин, макнул и ест. Измазался, правда, весь».

На железнодорожном вокзале Свердловска в киоск, торгующий книгами, прибежала женщина и стала возмущаться, что ее обманули, и требовать назад свои деньги. Накануне она купила в киоске книгу «Похождения Невзорова», будучи уверенной, что речь в ней идет о популярном ленинградском телекомментаторе Александре Невзорове.

Естественно, ничего подобного в книге Алексея Толстого не оказалось, и негодующая читательница ринулась отстаивать свои права.

В одной из передач «Последних известий» Всесоюзного радио о смерти папы римского сообщили на день раньше случившегося. При обсуждении этой накладки глава редакции призвал подчиненных:

— Товарищи, со смертями надо работать осторожно!

В честь семидесятилетия «Известий» был пышный банкет и море водки. Когда все были уже очень «хороши», прозвучал актуальный тост:

— Прощай, разум! Встретимся завтра…

Один известинец наблюдал сценку в автобусе, когда кондуктор теребил пьяного мужика:

— Гражданин, вы билет брали? Вы билет брали?

Тот разлепил наконец сонные глаза и ответил:

— Я Рейхстаг брал…

В. Зюкин вошел в историю как последний первый секретарь ЦК ВЛКСМ. Команду, которую он подбирал по себе — а был он человеком совестливым и порядочным, — журналисты «Комсомолки» прозвали «Зюкины дети».

О секретаре ЦК КПСС Егоре Кузьмиче Лигачеве журналисты говорили: «Нас не объегоришь, нас не подкузьмишь…»

Предперестроечные годы называли временем «трех П» — «Пятилеткой Пышных Похорон». Диктор телевидения появляется на экране с сообщением о смерти очередного генсека — на этот раз К.У. Черненко:

— Товарищи, вы будете удивляться, но нас опять постигла тяжелая утрата…

Городок Бекдаш, расположенный на Каспии почти напротив Баку, был окружен несколькими аккуратными поселками из ракушечника, где жили рабочие комбината «Карабогазсульфат». Но когда поднялся уровень Каспийского моря, один из поселков оказался полузатопленным, и его пришлось бросить. А на главной его площади на одном из домов, стоящих на полметра в воде, красовался транспарант с излюбленным призывом Михаила Горбачева: «Углубим перестройку!»