Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

— Наш главный враг — недисциплинированность, — ворчит Брежнев, — мы уже час сидим, а Суслова все нет.

Крайне занятная история произошла с фильмом «Семнадцать мгновений весны». Его Брежнев смотрел несколько позже, чем большинство советских телезрителей. Он настолько был уверен, что штандартенфюрер Штирлиц, он же майор Исаев — лицо реальное, что дал приказ сотрудникам «девятки» выяснить, был ли на самом деле такой разведчик и какова его судьба. Исаева так и не нашли. Но Леонид Ильич решил, что героя все равно нужно наградить, и не суть важно, военный он или кинематографический. Поэтому «Золотую Звезду» получил исполнитель главной роли в «Семнадцати мгновениях весны» Вячеслав Тихонов.

В 1973 году в Москву для встречи с Леонидом Ильичом Брежневым в СССР впервые приехал премьер-министр Японии Какуэй Танака. А в поездке его сопровождала 29-летняя дочь Макико Танака. У премьера были свои мероприятия — встречи с руководством страны, подписание документов в Кремле, а у Макико своя, тоже утвержденная программа. И для нее была запланирована поездка в Загорск (сейчас Сергиев Посад). Накануне поездки Владимиру Александровичу Кузнецову (осуществлял охрану высших должностных лиц) поручили встретить Макико Танака в кремлевской резиденции.

«Поднимаюсь я наверх, а японская охрана не пускает меня. Я вызвал начальника охраны премьера, и отправились мы к ее апартаментам уже втроем: я, он и переводчик. Я постучал в дверь. И тут происходит невероятное. Дверь открывает сама Макико, берет меня за руку и довольно решительно проводит в комнату. Выяснилось, что процесс переодевания не совсем завершен. Оказалось, что она носила корсет. Поворачивается она ко мне спиной, показывает на шнуры корсета, чтобы я их завязывал.

Я, понятное дело, разволновался. В общем, корсет я затянул, шнуры аккуратно завязал. Она говорит: «Океу». Я выхожу из апартаментов, у меня пот со лба течет, а начальник японской охраны спрашивает меня через переводчика: «Что вы там делали 12 минут?»

А для меня все это время как одна минута пролетела. Я сказал, что, если ему интересно, пусть у нее лично и спрашивает».

Но потом эта история получила продолжение. Кузнецову потом сообщили, что через 9 месяцев после визита в Москву дочери премьера у нее родился сын.

В дни визита Джералда Форда он выходил на улицу в роскошной меховой куртке, которая очень понравилась Брежневу. Перед началом одной из встреч Леонид Ильич даже погладил ее рукой и спросил, какой это мех. Форд ответил, что на куртку пошло три вида меха: волк, ласка и бобер. Брежнев, выражая свое восхищение, даже причмокнул. И вот, улетая, Форд, перед тем как подняться по трапу в самолет, снял с себя свою замечательную куртку и протянул ее Брежневу. «Пусть она напоминает вам о нашей встрече», — сказал президент. Брежнев расплылся в улыбке и принял подарок.

Одно из самых ярких впечатлений переводчика Виктора Михайловича Суходрева во время визита в Индонезию Громыко: «Итак, едем в очередной раз в машине, Громыко расположился на заднем сиденье, я — на откидном, вполоборота к нему, потому что отвечаю на его вопросы. Ненароком бросаю взгляд вниз и вдруг замечаю под задравшейся брючиной Андрея Андреевича белые кальсоны, явственно просвечивающие через тонкие черные носки».

Необходимо отметить, что в это время в Индонезии столбик термометра обычно поднимается до 35–40 градусов в тени.

Трусость уживалась у Николая Викторовича Подгорного с грубостью и наглостью. А когда он стал членом президиума ЦК, то вообще почувствовал себя неприкасаемым. Он потребовал, чтобы у него на даче бассейн наполнили боржоми.

Надежда Ивановна Ворошилова, ездившая со своим свекром Ворошиловым в Индию, рассказывала, какой боевой женщиной была министр культуры СССР Фурцева. «С вечера мы с ней споем, она примет стакан водки, расслабится, а утром, в шесть часов, будит меня звонком как ни в чем не бывало: пора идти! Оденусь, умоюсь, выбегу к ней. Она как стеклышко — хорошенькая, нарядная и вся в партийной броне!»

В период острого дефицита мяса в СССР на рубеже 70-80-х годов в Австралии случилось перепроизводство баранины. Правительство Австралии предложило СССР взять баранину бесплатно, выставив при этом лишь одно условие: оплатить разделку туш. Тут уж заупрямилось наше правительство: «Нет, раз уж мы баранов берем, сами и разделывайте! Мы вас за просто так спасать не будем!» Вот и остались: они — с баранами, мы — с советской гордостью.