Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

— Какое? — вопросили его.

— Вот оно, — отвечал Татищев, вынимая новые знаки для клеймения. — Теперь, — продолжал он, — если преступники и будут бегать, так легко их ловить.

— Но, — возразил ему один из присутствовавших, — бывают случаи, когда невинный получает тяжкое наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?

— Весьма удобным, — отвечал Татищев с улыбкой, — стоит только к слову «вор» прибавить еще на лице две литеры «не».

Тогда новые штемпели были разосланы по империи…

Действительный тайный советник князь Иван Васильевич Одоевский, любимец Елизаветы, почитался в числе первейших лжецов. Остроумный сын его, Николай Иванович, шутя говорил, что отец его на исповеди отвечал: «и на тех лгал, иже аз не знах».

Императрица Елизавета Петровна решила объявить войну прусскому королю Фридриху II. Когда манифест был готов и канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин преподнес его императрице на подпись, она взяла перо и, подписав первую букву своего имени «Е», остановилась и о чем-то задумалась.

В это время прилетела муха, села на бумагу и, ползая по чернилам, испортила написанную букву. Императрица сочла это худым предзнаменованием и тотчас уничтожила манифест.

Канцлеру потом стоило многих хлопот уговорить Елизавету подписать новое объявление войны.

Дочь Петра I императрица Елизавета Петровна решила подарить своему стремянному Извольскому золотую табакерку.

Прошло несколько месяцев, и Извольский, не получив обещанного подарка, решил напомнить об этом государыне.

— Ах! Виновата, забыла, — сказала императрица и, выйдя из спальни, вынесла оттуда серебряную табакерку.

Извольский взял эту табакерку, посмотрел и промолвил:

— Обещала золотую, а дала серебряную.

— Ну давай ее сюда, я принесу тебе золотую, — сказала императрица.

— Нет, матушка, пусть уж эта останется у меня будничной, а пожалуй мне, за вину свою, праздничную, — отвечал Извольский.

Императрица рассмеялась и исполнила его желание.

Однажды князь Дашков, один из самых красивых придворных кавалеров, слишком свободно начал говорить любезности девице Воронцовой. Она позвала канцлера и сказала ему:

— Дядюшка, князь Дашков делает мне честь, просит моей руки.

Не смея признаться первому сановнику империи, что слова его не заключали в себе именно такого смысла, князь женился на племяннице канцлера…

Императрица Елизавета Петровна, узнавши, что придворные особы в постные дни тайно употребляли мясо, чрезмерно рассердилась и приказала изготовить указ, допускавший крепостных людей о сем доносить на своих господ и получать за то свободу. Барон Иван Антонович Черкасов, услыша о сем, отправился во дворец.

— Помилуй, матушка! — сказал он, ставши на колена. — За что ты подписала нашу погибель? Крепостные люди лживыми доносами произведут такое зло, которого последствия будут ужасны.

Убеждение его подействовало на императрицу, указ на его глазах был разорван.

Поэт и историк Иван Семенович Барков всегда дразнил поэта Александра Петровича Сумарокова. Сумароков свои трагедии часто прямо переводил из Расина и других авторов. Барков однажды выпросил у Сумарокова сочинения Расина, все подобные места отметил, на полях подписал: «Украдено у Сумарокова» — и возвратил книгу по принадлежности.

Камергер императрицы Елизаветы Петровны Петр Иванович Шувалов пригласил однажды к себе на обед Ломоносова и Сумарокова. Ломоносов, пройдя до половины комнаты и заметя вдруг Сумарокова в числе гостей, не говоря ни слова, пошел назад к двери. Камергер закричал ему:

— Куда, куда? Михаил Васильевич!

— Домой, — отвечал Ломоносов.

— Зачем же? — возразил камергер. — Ведь я просил тебя к себе обедать.

— Затем, — отвечал Ломоносов, — что я не хочу обедать с дураком. — Тут он показал на Сумарокова и удалился.

Однажды император Петр III, благоговевший перед королем прусским Фридрихом II и восторгавшийся им, хвастал фельдмаршалу Кириллу Григорьевичу Разумовскому, что король произвел его в генерал-майоры прусской службы.

— Ваше величество, можете с лихвой отомстить ему, — отвечал Разумовский, — произведите его в русские генерал-фельдмаршалы.