Сергей Сергеев-Ценский - Дифтерит

Доктор совсем раскраснелся, перестал есть и смотрел на Ульяна Иваныча такими негодующими глазами, что тот растерялся и не сказал ни слова.

Против его ожиданий, заговорил Модест Гаврилович сразу горячо и сердито.

- Что вы все с мужиками своими носитесь? Это удивительное дело! Прожужжали все уши мужиком, видят в нем какую-то жертву бескровную! Вы спросите у меня, у хозяина, что такое мужик, - я вам скажу. С тридцати пяти лет, как стал арендатором, я с ним войну веду, войну, прямо-таки войну, и беспощадную! Разница в наших силах была вначале огромная: я был один - они действовали миром; я был только умен - они были хитры. Они травили своим скотом мои поля, рубили мой лес, делали стачки перед полевыми работами, и мне приходилось нанимать рабочих за двадцать верст; они поджигали мой хлеб в поле и сено в лугах, крали лошадей, портили машины... А я боролся с ними один, сам их выслеживал, сам ловил, по целым дням не слезал с лошади, по неделям почти не спал... Я огрубел с ними, одичал, а ведь я в свое время сельскохозяйственный институт окончил... Ведь в первое время я пришел к ним с открытою душою, развивал перед ними на сходках целые теории общинных сбережений, взаимопомощи, обработки земли.

Я взялся за аренду с самыми скудными средствами, но все-таки без отказа помогал им деньгами, давал вперед зимою за будущие летние работы... Что же делали они? Они меня беспощадно надували скопом, точно из принципа, не платили долгов, не приходили работать и чистосердечно считали меня дураком, как почему-то считают всякого барина. Те гадости, которые они мне делали, они делали исключительно из антагонизма, из молодечества, из убеждения, что я все равно не найду виноватого.

Я их победил все-таки и заставил относиться к себе не как к беспомощному дураку, а как к известной умственной, нравственной и даже физической силе... Да! Однажды случилось показать пятерым, что я не слабее их и физически...

Есть такие странные люди, которые думают, что мужику много дела! Есть только десять дней в году, десять дней летней страды, когда они действительно работают, много и бестолково, но ведь десять дней не год!.. Ненавижу я их, откровенно говоря, всей душой ненавижу! И за то, что нет у них никаких стремлений, и за то, что они не желают ничего знать, и за то, что самые талантливые из них, которые остаются в деревне, - кулаки или конокрады, и за то, что они, как мертвое тело, которым, как черви, питаются интеллигенты!.. Прежде, когда они мне гадости делали, я в них хоть противников уважал... Уведут, например, лошадь, я и возмущен, конечно, и в то же время отдаю должное смелости: ловко сделано... Теперь же мне шапку за десять шагов снимают... Мерзость! Гадость!.. Можете сказать, что я, капиталист, их капиталом задушил, - ничуть не бывало! Это именье, правда, я приобрел, но давно ли? Я его арендовал и за аренду сам платил по двадцать тысяч в год. Меня только свекловица и выручила; пять лет подряд полный урожай... Да и теперь, разве это имение моя полная собственность? Я все-таки должен больше шестидесяти тысяч в банк... Я их выплачу, конечно, и очень скоро, но не в этом дело. Дело в том, что я всем обязан самому себе. Я начал вот, с десяти пальцев!..

Модест Гаврилович выставил перед собой широкие руки, и сам внимательно посмотрел на них, точно считая, действительно ли на них десять пальцев!..

- Когда я взял в аренду эту землю, - продолжал он, - у меня были: теоретические знания по сельскому хозяйству - раз; только что вышедшая за меня замуж жена - два; масса энергии - три; две копейки наличными деньгами и кредит! И вот со всем этим я, человек здесь новый, интеллигент, белоручка, на этой же самой земле, на которой по-свински живут четыреста крестьянских семей, наживаю состояние... Спрашивается, почему они, эта гнилая дурацкая община, не купили этой земли, когда им во что бы то ни стало хотел ее продать прежний владелец? Почему?.. Им предлагали самые льготные условия: единовременный взнос в пятьдесят тысяч и ежегодные погашения по десяти тысяч без всяких процентов. Для них владелец, некто Шошин Илья Матвеевич, хотел перезаложить землю в банке, чтобы им было чем заплатить в первый год, на свой счет брался сделать купчую крепость... Нет, они водили его десять лет за нос, все надеясь, что он отдаст им землю даром, для спасения души, твердо были убеждены в том, что отдаст даром, и когда я снял ее в долгосрочную аренду, понятно, завели со мной войну... Жалкая дрянь! Клопы!.. Я понимаю, дикость! Но будь же энергичен, черт возьми, не сиди нюней, не лопай водки на последние деньги, не продавайся кулаку за грош... Голову на плечах все-таки носи, а не кочан капусты! Хоть в своей-то сфере что-нибудь понимай!.. До последнего времени все они сохами пахали; я показал им пример, плуги завел. Прежде кое-кто из них и знал про плуги, да как, говорят, его заведешь? Задразнят! Вот она где сила-то клоповая - задразнят! Плуг заведи задразнят! Баба себе по-городскому платье сшей - задразнят; мальчишку своего в город учить отдай - задразнят!.. Мир! Община!.. Вот она у нас в чем община проявляется: запьянствуй - не задразнят, а плуг заведи - засмеют, потому что это новшество!.. Школа здесь была - одно посмешище: препоганейшая грязная изба, из щелей дуло, а с потолка вода капала... Учитель сходу жалуется; говорят: ничего - сойдет! Вот они каковы: сойдет! Дыры забить - два часа работы, но до этого они еще не дошли, сойдет! Дождались, пока я из злости и из жалости к учителю на свои средства новой школы не построил. Вот это, говорят, так, это гоже!..