Сергей Сергеев-Ценский - Преображение человека (Преображение России - 2)

V

Кучер Матийцева, Матвей Телепнев, имевший седую уж бороду, а лицо, как у парня, совсем свежее и без морщин, правил бодро, не так, как другие, важные и тупые кучера. Но теперь раздражали Матийцева бестолковая его суетня и покрикиванье на лошадь: "Но-о, идет она!.. Но-о, миляш!.." Миляш был старый мерин, и имя его было почему-то странное: "Живописец". Из-под копыт грязные комья швыряло в лицо, - все приходилось жмуриться и прятаться за Матвееву спину. Небо было серое, косяком в нем вечерние галки летели; жаворонки-посмётушки вспархивали с дороги. Сурепица желто бросалась в глаза, когда объезжали химический завод полем, над которым в горьком дыму катились нудные вагончики. Когда огибали крайние домишки поселка, двухлетка-девочка в зеленом, по-бабьи повязанном платочке и розовой рубашонке копалась в лужице на самой дороге. Матвей крякнул и взял влево от нее, а она тоже побежала влево на тоненьких белых слабых ножонках. Едва успел остановить лошадь Матвей. Бежала к девочке от калитки растрепанногрудая рыжая баба. Матвей погрозил ей кнутом и крикнул:

- Тты-ы, тварь! Загубишь когда-сь детину!

А Матийцев скучно поглядел и на бабу, и на девочку, и на Матвееву справедливую спину, - на все одинаково.

Проехала стороной по улице свадьба в несколько бричек: мокрые лошади в лентах, пьяные бабы в лентах, сиплая гармоника, простуженная песня (ох, какая противная!) - должно быть, из деревни какой-нибудь верст за десять прикатили покрасоваться, и Матвей все оборачивался на них, пока их было видно.

- Ишь, - сказал он, когда они скрылись, - кого-сь пропили.

- Ну? - спросил Матийцев.

- Свадьба, говорю, - гуляют.

- Ну?

- Как у нас в Орловской губернии, так и здесь, стало быть... закон один.

- Ну-у?

Матвей усиленно задергал вожжами.

- Но-о, миляш!

И уж больше до самой станции не поворачивал головы к Матийцеву.

Только, когда возле станции попалась девица-подросток в белой шапочке и красной юбке, на хлюпающем по лужицам велосипеде, он буркнул в ее сторону, но про себя:

- А что бы сказать ей, что непристойно женскому полу так... Аж даже и смотреть срамно.

На станции как будто продолжалась еще "Наклонная Елена": паровоз, маневрируя, пыхтел и свистел, угольным дымом пахло, угольные склады растянулись вдоль пути, рельсы были навалены под навесом, несколько человек шахтеров-татар, направляясь домой, сгрудились на платформе со своими мешищами... Но в зале первого класса были как бы новые люди: чисто одетые, собирающиеся куда-то уехать... уехать так же, как собирался он.

В одном углу разговаривали оживленно двое, по виду конторщики.

- ...Тенор, два альта, первую скрипку, - вот и все, - говорил один, с победоносными усиками и в шляпе пирогом, другому, с усами плохими и с краской в лице, но тоже, должно быть, музыканту.

- Двух альтов не соберешь, - отвечал другой.

- Как не соберешь... А Мишка Криворучка?

- Только Мишка.

- А этот... что ты говоришь?! Этот, глаза лупоглазые... черт его знает...

- Сивограч?.. Да он в Кривой Рог уехал.

- Ишь, черт!.. Ну, тенор, один альт, первая скрипка, вторая скрипка?

- Это можно.

- Ну и ни черта! С одним альтом.

- Да и с одним альтом ничего.

- А конечно ж... Вот черт!.. Уехал!.. Давно?

- С месяц.

- Ну, и с одним альтом сойдет... Ничего.

Подумал немного, поглядел беспокойно.

- В Кривой Рог? Далеко уехал, черт его... А другого альта совсем нет?.. Одним словом, - никак нельзя?

- Н-нет!.. У нас нигде нет.

- Гм... Ни черта! - махнул рукой и ударил себя по ляжке. - И с одним ничего.

- Разумеется, что ж...

- Тенор, первая скрипка, вторая скрипка, альт... А модные танцы знают?.. Па д'эспань? Шакон?..

"Опять где-то свадьба, - подумал насмешливо Матийцев: представил Лилину свадьбу. - У нее-то уж наверное будет какой-нибудь полковой оркестр... и танцы несколько более модные..."

А в другом углу тоже поджидали поезда подполковник с огромной головой и путаной бородой, в черных очках, скрывающих косоглазие, и пожилая высокая дама, у которой ярко и страшно блестел изо рта золотой зуб.

Что-то рассказывал оживленно подполковник:

- И вот на границе у этой моей спутницы, - вообразите! - находят... как это... Ах, боже мой!.. - защелкал пальцами, - вот из вишен варят...

- Варенье, что ли?

- Варенье! Вот именно: варенье!.. Пять банок, не особенно больших средних... да. Извольте, говорят, заплатить штраф шесть-де-сят восемь рублей! За пять банок... этого... а?

- Да она бы их отдала им просто...

- Вот! Она: "Возьмите их, пожалуйста, себе, когда так... мне они не нужны"... - "Нельзя, - нам они, сударыня, тоже не нужны, а извольте-ка заплатить штраф за обман... шестьдесят восемь рубликов!.." Заплатила.