Сергей Сергеев-Ценский - Зауряд-полк (Преображение России - 8)

Получив две бутылки водки, он попался Генкелю пьяным на улице, а тот не поленился побывать в трех винных лавках, пока не нашел злополучное подложное разрешение, взял его у сидельца лавки и начал дело, которое едва удалось затушить самому Полетике.

III

Когда Ливенцев пришел в казарму, он нашел уже всех в сборе в кабинете Полетики. Однако говорили не о тактических задачах.

То и дело затягиваясь сигарой и пуская дым кверху, Генкель продолжал, едва взглянув на вошедшего Ливенцева:

- И вот, поручик Миткалев звонит с гарнизонной гауптвахты куда же? Прямо в штаб крепости: "Неприятельский аэроплан над Севастополем!" Это - в двенадцать ночи!.. Понятно, в штабе крепости переполох. Звонят туда, сюда. Будят людей... Полчаса была тревога, пока что же, наконец, выяснилось? Просто это была моторная лодка... или катер моторный... Шел в бухте катер моторный с флотскими офицерами. И только. А Миткалеву с пьяных глаз показалось: аэроплан, да еще непременно неприятельский! И кто же произвел ложную тревогу во всей крепости? Офицер нашей дружины! И разве его это дело в конце-то концов за аэропланами ночью следить? Его прямые обязанности, как рунда, были какие? Следить за исправностью часовых - вот только это. Обходить посты...

- Да... так... На земле, а не на небе, - уточнил Полетика.

- Совершенно верно, - потому что за небом наблюдают и без поручика Миткалева - это раз! А второе, господа, как же это: рунд, на главной гарнизонной кре-пост-ной гауптвахте - и вдруг пьяный?.. И настолько пьяный, что уж не может расслышать, моторный ли это в бухте катер идет, или аэроплан неприятельский.

- А откуда же вам известно, что Миткалев был пьян тогда? - тяжело глядя на Генкеля, спросил Мазанка. - У вас наблюдение было, что ли, за поручиком Миткалевым?

Генкель совершенно уничтожающе посмотрел на Мазанку, глубоко затянулся, слегка кашлянул и вдруг усмехнулся, по-своему, коротко, в два приема:

- Хе-хе... Мне гораздо больше известно, чем вы думаете! И даже, чем знает полковник Эльш, хотя он и был дежурным по караулам.

Ливенцев поглядел на Эльша. Тот, насупясь, водил по столу пальцем и молчал. В то же время Ливенцев поискал глазами Миткалева, но его не было. Рядом со Шнайдеровым сидели еще два зауряд-прапорщика - Значков и Легонько, молодые, державшиеся вместе; лысый пергаментный Пернатый устало сидел, плотно прижавшись серединой спины к спинке стула и выставив вперед плечи; Полетика запускал пальцы левой руки в кудрявую бороду, что служило признаком некоторого волнения перед тем, что еще скажет Генкель.

И Генкель сказал:

- На какие же деньги напился поручик Миткалев, будучи вчера рундом, вот в чем вопрос!.. О-ка-за-лось... - тут Генкель обвел всех кругом почти испуганным взглядом, - что он... э-э... истратил на покупку водки не свои деньги, которых у него не было, а... деньги арестованных нижних чинов! - Он выждал несколько моментов и добавил: - Двенадцать рублей двадцать пять копеек денег арестованных он принял от предыдущего рунда, в чем и расписался, а когда пришлось ему сегодня их сдавать, ока-за-лось, что... сдавать не пришлось: денег не было в столе! Денег не было и у него тоже. Была только пустая бутылка от водки!

Только теперь понял Ливенцев, что бумажка, полученная им от адъютанта Татаринова, касалась как будто этого вот дела о Миткалеве, а совсем не тактических задач, и что дело это, пожалуй, не легче любой тактической задачи. Он видел, какими озадаченными глазами глядел добродушный Полетика на Кароли, наконец сказавший:

- Ну вот, вы, юрист наш... как вы вообще? Гм... черт знает, а?

- Господин полковник! - поднялся Кароли и обхватил пальцами бронзовое, в виде лежачего медведя, пресс-папье, которое перед тем придвинул к себе, внимательно его разглядывая, пока говорил Генкель. - Я прежде всего не вижу связи между исчезновением денег арестованных из стола и этой самой бутылкой водки в дежурной при гауптвахте. Вот! Деньги могли быть кем-нибудь украдены - раз, бутылка могла валяться там с каких-нибудь прошлых времен, - зачем же приписывать и то и другое поручику Миткалеву? Я даже и предполагать не хочу, что офицер нашей дружины, поручик, который, кроме того, сохраняет свой земский оклад, значит в деньгах отнюдь не нуждается, украл эти несчастные двенадцать рублей! Дико и глупо! Прежде всего - глупо!

- В пьяном виде всякая глупость может прийти в голову, - вставил Генкель.

- Но ведь Миткалев не был пьян перед тем, как напился? - быстро обернулся к нему Кароли. - Если только напился, - чего мы не знаем, конечно.