Шапи Казиев - Имам Шамиль

Вскоре в Калуге была получена телеграмма, в которой Шамиль приглашался в Петербург на высочайшую аудиенцию и для встречи с Барятинским. Прибыл и фельдъегерь с приказом препроводить имама в столицу.

В конце июля Шамиль с сыном и зятьями, в сопровождении Руновского, отправился в Петербург.

До Москвы они ехали в экипажах, а затем пересели на поезд.

На вокзале в Петербурге их встретили Магомед-Шапи и старый знакомый полковник Богуславский. Гости, как и в первый раз, остановились в гостинице «Знаменская» и встретили то же радушие петербургской публики.

В ожидании царской аудиенции Шамиля на пароходе великого князя Константина повезли в Петергоф. Там его радушно встретил князь Барятинский, произведенный уже в генерал-фельдмаршалы. Барятинский еще числился в прежних должностях, но война подорвала его здоровье, тяжелые ранения все чаще давали о себе знать, и он вынужден был лечиться.

Своей красотой и невиданным великолепием Петергоф затмил все, что горцы видели прежде в России. Повсюду тут витал дух Петра I, а убранство поражало роскошью.

Начиная с Петра, Петергоф переделывался каждым царем на свой лад. Лучшие архитекторы и скульпторы от Д. Кваренги до П. Клодта трудились над украшением его многочисленных дворцов, павильонов, парков и островов. А братья-мебельщики Гамбсы создавали обитателям Петергофа поистине царский комфорт.

Гостям показывали все — от монументальных дворцов с коринфскими колоннами и «Помпей» до стилизованной «русской избы» и водяной мельницы. Все так напоминало театральные декорации, что здесь даже представлялся балет «Наяда и рыбак».

Фигура Самсона, раздирающего пасть «шведского» льва, из которой извергалась хрустальной чистоты струя, ослепляла позолотой, а над другими фигурами, из которых тоже били фонтаны, горели радуги.

Гости несколько часов гуляли по дворцовому саду, в котором было множество диковинных вещей. Искусственные деревья обдавали их прохладной росой, в густой листве пели чудесные птицы, а в прудах плавали лебеди и игрушечные копии «потешных флотилий» Петра.

Из Петергофа гости прибыли по морю в Кронштадт. Шамиль уже был здесь в свой первый приезд в Петербург, но теперь он увидел, как строятся эти огромные корабли.

На следующий день гости посетили стеклодувную фабрику, где им показали, как из простого песка делается стекло, а из него — прекрасная посуда.

В Петропавловской крепости они посетили могилы Николая I и других царей, а затем отправились на монетный двор, где увидели, как чеканятся серебряные деньги. К полудню их привели к пушке, которая выстрелила ровно в 12 часов и по которой Шамиль проверил свои часы, как это делали все петербуржцы.

Затем гостей привезли в зоопарк, поразивший горцев обилием невиданных зверей, птиц и морских животных. Их особенно развеселил говорящий попугай, которого Магомед-Шапи пытался научить аварским словам, говоря, что у его новых друзей это не получается, так, может, хоть попугай что-нибудь выговорит. Но попугай твердил только «Здравствуйте, господа» и «Подайте на пропитание». Гостям показали и огромную змею. Она напомнила Шамилю змею еще большую, с которой ему пришлось схватиться в детстве.

Вечер Шамиль провел у Казем-бека, работавшего над новой книгой «О значении имама, его власти и достоинстве». Остальные отправились в театр.

В этот приезд гостей сопровождал придворный художник венгр Михай Зичи. Он сменил Тимма, который страдал болезнью глаз и уже подумывал прекратить издание «Художественного листка», чтобы вернуться в Германию. Так он вскоре и сделал. На родине Тимм уже почти не рисовал и только заведовал небольшой керамической фабрикой в Берлине.

Зичи попал в Россию случайно. Талантливый выпускник Венской академии художеств получил известность своим полотном «Выздоравливающая девушка молится перед образом Богоматери» и был приглашен в семью великой княгини Елены Павловны учителем рисования. Однако что-то там не сладилось, и вскоре Зичи вынужден был стать свободным художником, зарабатывая на жизнь продажей своих рисунков. Чтобы рисунки лучше раскупались, Зичи рискнул изображать слегка непристойные, а порой и откровенно эротические сцены. Ему уже грозила высылка из страны, когда в Россию явился знаменитый писатель Теофиль Готье. Поборник «искусства для искусства» обратил особое внимание на творчество Зичи и даже купил несколько его работ. Это сразу отразилось на карьере художника. Зичи стал придворным художником, создал огромное количество рисунков, отражающих жизнь и развлечения императорского двора, важные государственные события и торжественные церемонии, и был произведен в академики. Среди прочего он создал несколько рисунков, посвященных Шамилю, его встречам с царствующей семьей, а также ряд кавказских сцен романтического характера и иллюстрации к поэме Лермонтова «Демон». Однако своих эротических пристрастий Зичи не оставил, и эти его произведения, изданные отдельными альбомами за границей, сделали его по-настоящему знаменитым.