Владимир Абаринов - Проклятие дома Виндзоров

* * *

Утром 20 июля бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг явился в имперское Министерство иностранных дел по вызову Риббентропа. «Вы, конечно, помните герцога Виндзорского?» – спросил министр после обмена приветствиями. Шелленберг объяснил, что не имел чести быть представленным. «У вас есть на него какие-нибудь материалы?» – задал Риббентроп новый вопрос. Шелленберг сказал, что не готов ответить. «Ну а что вы сами о нем думаете? – не отставал Риббентроп. – Как вы его оцениваете в качестве, скажем, политической фигуры?» Шелленберг сознался, что для такой оценки недостаточно знаком с предметом, но добавил, что британцы, по его мнению, урегулировали ситуацию с отречением разумно. «Мой дорогой Шелленберг, – огорчился Риббентроп, – у вас совершенно превратный взгляд на эти вещи, равно как и на истинную причину отречения…» И министр изложил Шелленбергу план, для осуществления которого последнему предстояло отправиться на Пиренейский полуостров. В заключение беседы он снял трубку телефона и велел телефонисту соединить его с фюрером. Шелленбергу он вручил наушник. Гитлер подтвердил, что санкционирует операцию и со своей стороны добавил: «Шелленбергу следует особо иметь виду важность точки зрения герцогини и постараться во что бы то ни стало заручиться ее поддержкой. Она пользуется огромным влиянием на герцога».

25 июля «юнкерс» Шелленберга приземлился в Мадриде. К этому времени Виндзоры приняли окончательное решение не ехать на Багамы, которые герцогиня называла «Святой Еленой 1940 года», а поселиться на юге Испании. Согласно плану, герцог и герцогиня должны были отправиться на горный курорт близ испанской границы, отправиться на прогулку и, «по недосмотру» одного из секретарей нечаянно оказаться на испанской территории в условном месте, где их будет ждать «случайно» оказавшийся там Ривера, который пригласит их в свое расположенное неподалеку поместье.

Герцог, однако, продолжал колебаться. Британское судно «Экскалибур» (Excalibur), на котором Виндзоры должны были отправиться на Багамы, отплывало из Лиссабона 1 августа. На помощь Шелленбергу в Португалию прилетел его начальник Рейнхард Гейдрих, а затем еще более высокопоставленное лицо, закодированное псевдонимом «Виктор». Одна из теорий (не будем утомлять читателя аргументами в ее пользу) гласит, что под этим псевдонимом скрывался Рудольф Гесс. Бо́льшими, чем заместитель фюрера, полномочиями обладал лишь сам фюрер. 28 июля состоялась встреча герцога с «Виктором», результатом которой стал некий план из семи пунктов (вероятно, мирный план для Великобритании). В конечном итоге, однако, герцог попросил 48 часов на размышление. «Виктор» тотчас отбыл в Берлин, оставив Гейдриха и Шелленберга дожидаться ответа.

В тот же день герцог сказал Шелленбергу, что он ждет гостя из Лондона. Гостем этим был Уолтер Монктон, бывший советник Эдуарда, незадолго перед тем назначенный министром информации. Монктону удалось убедить герцога в том, что Багамы – наилучшее решение, что на островах ему не угрожает абсолютно никакая опасность, что британское правительство не имеет намерения наказывать герцога за коллаборационизм, а главное, что надежды Гитлера на мир с Англией тщетны – Англия будет сражаться до победы. И герцог покорился.

Узнав об окончательном решении Виндзоров, Риббентроп направил телеграмму послу в Лиссабоне с последним напутствием герцогу, которое должен был передать ему Санто-и-Сильва, хозяин виллы: «В сущности, Германия хочет мира с английским народом. На пути к этому миру стоит клика Черчилля…» Далее Риббентроп повторял, что Берлин готов исполнить любое желание герцога и герцогини. В ответном послании посол писал, что герцог в разговоре с Санто-и-Сильва «отдал должное стремлению фюрера к миру, которое он всецело разделяет… Обращенный к нему призыв сотрудничать в установлении мира он воспринял с радостью. Однако в настоящее время он обязан следовать официальным приказам своего правительства. Неповиновение может преждевременно открыть его намерения, вызвать скандал и подорвать его авторитет в Англии. Он также убежден, что для него пока преждевременно выходить на передний план, поскольку еще не существует признаков, что Англия готова к сближению с Германией. Однако, как только в стране изменятся настроения, он будет рад немедленно вернуться. Для этого существуют две возможности. Либо Англия обратится к нему, что он считает вполне вероятным, либо Германия выразит желание вступить с ним в переговоры. И в том, и в другом случае он готов на любые жертвы личного порядка и предоставит себя в распоряжение обстоятельств, пренебрегая малейшими личными амбициями. Он готов поддерживать постоянную связь со своим хозяином (хозяином дома в Лиссабоне. – В. А.) и даже согласовал с ним пароль, получив который немедленно вернется».