Игорь Шафаревич - Статьи

Было много диссидентов, которые остались неизвестными, остались бедными как церковные мыши и абсолютно ничего не получили, кроме нескольких лет лагерей и испорченной жизни. И наконец, слово "диссидент" вызывает большое раздражение у людей, которые хотели бы сами слыть "борцами за свободу", но у них смелости не хватало. Всё-таки это были сотни людей, которые - каковы бы ни были их убеждения - готовы были за них идти в лагеря. Если человеку давали семь лет лагерей, то уж по крайней мере он выходил с язвой, а были такие, как, например, Юрий Галансков, которые и не вернулись.

В общем, к явлению "диссидентов" очень подходит одно суждение Достоевского о тех "диссидентах", которые были на сто лет раньше: он говорил, что среди них "много мошенников, но несомненно было, что много и честных, весьма даже привлекательных людей, несмотря на некоторые всё-таки удивительные оттенки. Честные были гораздо непонятнее бесчестных и грубых, но неизвестно было, кто у кого в руках".

- Вы сказали, что сборник "Из-под глыб", составленный вами вместе с Солженицыным, вызвал непонимание именно в среде диссидентов. Чем вы это объясняете?

- Правозащитное движение базировалось на абстрактных принципах правозащитности. Сторонников этого движения коробил излишний, как им казалось, уклон сборника "Из-под глыб" в сторону национальных проблем. То, что в сборнике говорилось о России, о православной церкви даже, выходило за рамки защиты прав. Сейчас о церкви говорят все кому не лень, и это уже ни на кого не производит впечатления новизны. В то время наше обращение к проблемам России и церкви вызвало шок: как, дескать, так, культурные люди, о них не скажешь, что это бабушки неграмотные, а рассуждают о таких вещах.

- В "Русофобии" на основе анализа исторических и современных зарубежных источников, а также публикаций "самиздата" вы показали, что в самом явлении так называемого "Малого Народа", характерном для разных стран и разных исторических эпох, заложены причины многих национальных катастроф. Но история повторяется не всегда в виде фарса...

- Это действительно поразительное явление и образование "Малый Народ". Образование некоторых плотных меньшинств, у которых есть стандартный взгляд почти на все явления жизни. Поговорив с человеком, вы это сразу определите. Можете спросить, какие поэты ему нравятся, какие композиторы, какие писатели, какие политические деятели, какой шахматист лучше. Он может и в шахматы не играть, но скажет вам, кто лучше, а кто хуже. Вся жизнь его строго определена. Это чувство отдачи себя во власть некоей мощной силы, благодаря чему он становится частичкой этой силы, теряет свою особенность, но зато приобретает колоссальную мощь. Конечно, прообраз таких движений где-нибудь в религиозных сектах, особенно в средневековых, западноевропейских. Во многих течениях люди приобретают такую психологию. Она даёт ощущение силы - в жизни всё ясно, для свершения есть колоссальные возможности, только нужно пожертвовать собой, слиться с силой, которая тобой руководит.

Возникает вопрос, что же это такое? Кому это нужно? Такое впечатление, что это не просто собрания людей, а какие-то структуры, в некотором смысле даже одушевлённые, некий новый тип индивидуальности. А что такое индивидуальность? Это не стандартный вопрос. Например, пчелиный улей - это собрание большого количества отдельных пчёл. Но у улья есть обмен веществ. Пчёлы машут крылышками, в улье циркулирует воздух: у улья есть дыхание. Пчёлы поддерживают в улье температуру 34°С очень точно. У улья есть половые клетки: трутни и матки, и так далее. То есть более точное понимание природы улья создает представление, что это единый организм, который устроен так, что отдельные частички его могут далеко летать и возвращаться. Но выделенная из улья пчела гибнет и существовать не может.

По-видимому, существуют какие-то индивидуальности большего масштаба, которые создают такие силы, что включение в них для отдельных людей и дает это особое ощущение "Малого Народа". Но те силы, о которых я говорю в "Русофобии",- это силы, лишённые созидательных возможностей, потому что они существуют за счёт изоляции от почвы, а созидательные возможности всё же исходят от почвы. Подобные силы опасны. Они чрезвычайно опасны особенно сейчас, в период перестройки, поскольку перестройка в каждом организме это критический момент. Старые механизмы, какими бы они ни были консервативными, отжившими свой век, всё равно ещё как-то функционировали. А они ломаются, в то время когда новых ещё не создано. В этот момент организм находится в неустойчивом состоянии и влияние организованных дестабилизирующих сил особенно опасно, может быть особенно эффективно.