Мариэтта Шагинян: Четыре урока у Ленина

_______________

* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 31.

* Т а м ж е, с. 36 - 37.

Разумеется, все эти рассуждения очень субъективно-читательские. Но зерно истины в них есть. Именно от полноты своего материалистического сознания Ленин очень сильно ощущал реальное бытие других людей. И каждый, к кому подходил Ленин, не мог не чувствовать р е а л ь н о с т ь э т о г о п о д х о д а человека Ленина к другому человеку, а значит, не мог не переживать ответно свое человеческое равенство с ним. В материалистическом переживании бытия "ты" с той же силой, как бытия своего "я", есть совсем новое качество нашего времени, и каждый партийный руководитель должен стремиться воспитать в себе это качество. В памяти всплывают многие образы литературы, где как бы подтекстно, а иногда и в самом тексте проводится мысль, что далеко не все люди существуют реально, многие только "кажутся" для того, чтобы твое "я" прошло великий искус жизни... Когда в "Братьях Карамазовых" идет страшный рассказ о детях, безвинно переносящих чудовищные муки, и читателю как бы задается вопрос: за что? - опять возникает призрачное ощущение бытия некоторых живых существ, только "кажущихся", но не существующих реально. "Это, брат, не наши люди, это пыль, поднявшаяся... Подует ветер, и пыль пройдет..." говорит Федор Карамазов про сына Ивана*. Знаменитый самгинский вопрос у Горького "да был ли мальчик?", еще недавно служивший в нашей литературе своего рода метафизической проблемой, тоже порожден утверждением единственного "Я" на земле. А на западе! У немецких романтиков, в "Эликсире Сатаны" Гофмана, в огромном числе сегодняшних книг, не таких талантливых, но рожденных подводным течением идеализма, разве не выводятся наряду с действующим "я" люди-призраки, имеющие лишь подсобное существование? У Кафки эта призрачность существования "ты", подобно раковой опухоли, так чудовищно разрослась, что метастазы охватили даже его гиперболическое, огромное "Я" с большой буквы, и это "Я", герой Кафки, становится сам призраком, теряющим реальные очертания земного бытия. Так сошедшее с ума фортепьяно продолжает свое шествие в искусстве и мышлении современности. Пример с Кафкой особенно ярок для тех читателей, кто знаком с творчеством этого страшного выразителя крайней линии идеализма в литературе: Кафка удивительно сильно, до тошноты и головокружения (потому что это непривычно и несвойственно нормальному мышлению) показал беспомощность взаимоотношений между "я" и "ты", между субъективным сознанием и его призраком, как бы физическую невозможность для "я" добиться от "ты" прямого ответа на вопрос или прямого противодействия на действие, когда оно требуется по ходу романа.

_______________

* Д о с т о е в с к и й Ф. М. Братья Карамазовы. М., 1958, т. 1, с. 241.

Но вернемся из этого призрачного мира сошедшего с ума фортепьяно в живой мир нашей исторической действительности. Переживали ли вы когда-нибудь, читатель, особое счастье от общения с человеком, который, вы чувствуете, подошел к вам с тем выражением равенства, когда его "я" ощущает реальное бытие вашего "ты"? Это не так уж часто бывает на земле. Люди разны во всем, - не только по внешнему положению в обществе, но и по таланту, по уму, по характеру, по возрасту, по степени внешней привлекательности. Но в одном они равны абсолютно. В том, что все они р е а л ь н о с у щ е с т в у ю т. И вот в присутствии живого Ленина и даже в чтении - одном только чтении его книг - каждый из нас испытал ж и в о е с ч а с т ь е у т в е р ж д е н и я р е а л ь н о с т и т в о е г о с о б с т в е н н о г о б ы т и я, каким бы маленьким или ничтожным ни казалось оно тебе самому. Мне кажется, это одна из очень важных причин, почему людям было хорошо с Лениным и Ленину было хорошо с людьми. Один из членов Великобританской социалистической партии, побывавший в Москве в 1919 году, Д. Файнберг, определил это чувство как особое ощущение внутренней свободы: "...с каким бы благоговением и уважением вы ни относились к нему, вы сразу же чувствовали себя свободно в его присутствии"*. А это значит, что вы реализовывали в общении с Лениным лучшие стороны вашего характера, то есть, говоря проще, становились при нем лучше.

_______________

* Ленин и международное рабочее движение, с. 51; Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 3, с. 207.

3

Для вступающего в партию всегда очень важен вопрос о его старшем (по партийному опыту) товарище, секретаре парторганизации или парторге. С ним тянет посоветоваться, у него поучиться, ему поисповедоваться, и это очень естественно в том новом положении, в каком оказывается и перед самим собой, и перед обществом молодой член партии. Едва ли не самым тяжелым разочарованием в его партийной жизни бывает, когда этот руководитель оказывается простым формалистом, или даже себялюбцем, или равнодушным человеком, и, говоря с ним, вы чувствуете, что он внимателен только для виду, отделывается ответами, занят чем-то своим. Его формальное отношение может постепенно погасить в новом члене партии стремление по-новому, осознанней, ответственней относиться к своему делу и мало-помалу тоже заразит его формализмом. Так множатся ряды чиновников с партбилетами в кармане. Ученый, даже великий ученый, может быть плохим, никудышным психологом, глядеть мимо вас, не видя вас, слушать и не отвечать, принимать черное за белое, и за это с него человечеством не спросится, больше того, даже при полном отсутствии внимания к вам и понимания вас у такого ученого можно каждый день, каждый час учиться и расти возле него, учиться могучей концентрации ума, преклоняться перед самоотдачей всей жизни предмету своей науки. Но член партии, коммунист, если он руководитель какого-нибудь коллектива, не имеет права на полную самоотрешенность. Он обязан видеть и чувствовать людей, которыми руководит. И сказать про него, что он плохой психолог, это все равно как признать: он разваливает дело, не справляется с главной своей задачей. Можно ли научиться пониманию людей и общению с людьми по учебникам психологии и педагогики? Здесь я, пожалуй, разойдусь во мнении со многими. Мне кажется, не только нельзя научиться (да еще при том состоянии учебников, каковы они у нас и во всем мире сейчас!), а можно вдобавок и то верное, что практически, на опыте жизни получено, утерять и совсем запутать в голове.