Владимир Хрусталев - Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Поезд был вовремя остановлен исключительно благодаря примерному отношению к своим обязанностям путевого сторожа – Павла Орлова. Выйдя на путь, я лично убедился в том, как велика была опасность, угрожавшая императорскому поезду, если бы он не был вовремя остановлен. Сторож был награжден, рельс укреплен, и поезд тихим ходом проведен через опасное место». ( Воейков В.Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя Императора Николая II. М., 1995. С. 128.)

По воспоминаниям жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича: «Через час после приезда Государь уже работал с генералом Алексеевым. Вскоре на фронт поступили депеши о предстоящем наступлении. Приводился в исполнение план, разработанный на предыдущем военном совете с целью помочь французам. События у Вердена интересовали Государя и всю Ставку. Его Величество горел желанием помочь союзникам наступлением. Государь относился к Франции особенно тепло. Почти все русские любили Францию. Этому способствовал тонкий дипломат французский посол Морис Палеолог. Прошедший хорошую школу, Морис Палеолог (его настоящая фамилия совершенно другая) быстро разобрался в русском обществе, в партиях, завел где надо было агентуру, отлично использовал некоторых дам русского высшего общества в качестве осведомительниц и в результате ловко выбрал правильную линию поведения. Его любили, любил и Государь. Как это ни парадоксально, но представитель республики пришелся у нас больше ко двору, чем представитель королевской Англии. Рес-публиканский посол сумел быть более лояльным по отношению к Их Величествам, чем королевский посол. В то время как Бьюкенена вспоминают теперь с ненавистью, к Палеологу относятся с симпатией, хотя и он частенько удивлял Россию». ( Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Мн., 2004. С. 296–297.)

Императрица Александра Федоровна продолжала каждый день писать супругу. В ее письме от 4 марта имеются такие строки: «Эта война перевернула все вверх дном и взбудоражила всех.

Я узнала из газет, что ты приказал отдать Сухом. под суд; это правильно – вели снять с него аксельбанты. Говорят, что обнаружатся скверные вещи, что он брал взятки, это, вероятно, ее ( супруга министра Екатерина Викторовна Сухомлинова. – В.Х . ) вина – это очень грустно! Дорогой мой, как не везет! Нет настоящих “джентльменов”, – вот в чем беда, ни у кого нет приличного воспитания, внутреннего развития и принципов, – на которых можно было бы положиться. <���…> Мы стольких знаем, а когда приходится выбирать министра, нет ни одного человека, годного на такой пост». (Переписка Николая и Александры Романовых. 1915–1916 гг. М.; Л., 1925. Т. IV; Платонов О.А. Николай Второй в секретной переписке. М., 2005. С. 414–416.)

Императрица Александра Федоровна часто общалась с А.А. Вырубовой, иногда по несколько раз встречались за один день. Они обсуждали многие вопросы, в том числе и значительные, и бытовые, а то просто беседовали о семейных делах и тревогах. Одной из проблем становилась дороговизна продуктов, возросшая спекуляция, недовольство на этой почве простого народа. На эту злободневную проблему неоднократно царской чете указывал и Григорий Распутин.

Эта проблема становилась все более актуальной, о чем можно судить по многим свидетельствам, включая дневниковые записи этого времени революционно настроенного штабс-капитана Царской Ставки М.К. Лемке: «Аппетитам торговцев и промышленников нет границ. Происходит взаимный грабеж, совершенно понятный каждому лавочнику, одновременно и страдающему от него как покупатель, и наживающемуся как продавец. “Когда же и поработать, как не теперь” – вот девиз всего этого класса, который он исповедует в откровенной беседе. В стране так много денег, что покупатель платит за все, что спросят, лишь бы спрашивали энергично и дружно; и негодует, а платит.

И торгово-промышленный класс понял это; без органов и организаций он крепко объединился и разоряет страну, как дикарь. Все это возможно только в такой стране, где нет ни разумной и знающей жизнь власти, ни любви к родине, ни понимания своих элементарных гражданских обязанностей. Россия жнет то, что так систематически и старательно сеялось ее преступным правительством.

Государственная Дума не внесла в это дело корректив: она принципиально высказалась против крутых административных мер по адресу эксплуататоров и не указала ни на какие другие меры. Все стонут от дороговизны, поколения растут на вегетарианском столе, развиваются малокровие и худосочие, а в связи с общей нервностью все это обещает очень плачевные физиологические результаты. Трудовая семья часами выстаивает в верстовых очередях у лавок с сахаром, мясом и мукой. Все это создает небывалые ставки заработной платы, еще поднимает стоимость продуктов и товаров и т.д., как в заколдованном колесе. Россия попала в безвыходное положение, в котором теперь уже нет возможности предвидеть конец. Мы летим на всех парах к какому-то страшному краю, к тому ужасному концу, который никому не ясен, но неизбежен. В правительстве нет людей, могущих хотя бы понять этот ужас, а среди общества и народа нет сил, которые могли бы остановить надвигающегося исполина – голод… Ясно, что развязка будет страшна своей стихийностью, бессистемностью, безрезультатностью и еще большим хаосом. Кровь стынет в жилах при мысли о том, до чего довел и еще доведет Россию проклятый род Романовых с присными ему безумцами, палачами и грабителями.