Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

Купец Арон Симанович, одно время выдававший себя за секретаря Григория Распутина, писал в скандальных воспоминаниях: «Каким представляют себе Распутина современники? Как пьяного, грязного мужика, который проник в Царскую семью, назначал и увольнял министров, епископов и генералов и целое десятилетие был героем петербургской скандальной хроники? К тому же еще дикие оргии в “Вилла Родэ”, похотливые танцы среди аристократических поклонниц, высокопоставленных приспешников и пьяных цыган, а одновременно непонятная власть над царем и его семьей, гипнотическая сила и вера в свое особое назначение. Это все было. Только немногим было суждено познакомиться с другим Распутиным и увидеть за всем известной маской всесильного мужика и чудотворца его более глубокие душевные качества. За грубой маской мужика скрывался сильный дух, напряженно задумывающийся над государственными проблемами». ( Симанович А. Воспоминания. Рига, 1924)

Мне было тяжело видеть фанатическую веру несчастной девушки в чистоту и непогрешимость грязного проходимца. Она не воспринимала моих доводов о развращенности Распутина. Каждое мое слово разбивалось, как о скалу, о ее порабощенное сознание. Я понял, что она уже не может мыслить самостоятельно, не смеет ни на минуту критически отнестись к своему кумиру. Тогда я попытался с другой точки зрения осветить ей вред, который Распутин приносит Царской семье.

– Ну, хорошо. Допустим даже, что все разговоры о поведении Распутина – сплошной вымысел. Но ведь нельзя же не считаться с тем, как относится к нему общественное мнение не только России, но и всей Европы. И у нас, и за границей Распутина считают негодяем и шпионом… Его близость к престолу возмущает всю страну и беспокоит наших союзников. Разве это не достаточная причина, чтобы отстранить его от Государя и императрицы?

– Никто не смеет обсуждать того, что делают Государь и Государыня: это никого не касается, – с возмущением сказала М. Г., – они стоят выше всего, выше всякого общественного мнения.

– А если предположить, – сказал я, – что Григорий Ефимович является бессознательным орудием в руках врагов России, проводящих через него свои преступные замыслы, и что конечная цель этих замыслов – гибель России… Тогда как быть? Неужели даже и при таких условиях вы считаете полезным его присутствие в Царском Селе? Наконец, вы мне сами говорили, что Распутин с Государем и императрицей не только молится и беседует о Боге, но обсуждает с ними важные государственные дела. Ведь вам же известно, что ни одно решение не принимается без его согласия, ни один министр не назначается без его ведома. Поймите же, что каков бы он ни был по своим душевным качествам – плох или хорош, – он прежде всего темный, необразованный мужик, едва грамотный. Что же он может сам смыслить в сложных вопросах войны, политики, внутреннего управления? Какие он может давать в таких случаях советы? А если он, тем не менее, эти советы дает, то, очевидно, за его спиной стоят какие-то люди, которые в свою очередь тайно им управляют. [237]Вам не известны ни эти люди, ни цели, которые они преследуют… Какое же право вы имеете утверждать, что все без исключения действия Григория Ефимовича хороши и полезны? Я вам опять повторяю, что близость к престолу человека с такой ужасной репутацией всюду подрывает авторитет царской власти… Негодование растет, негодование всеобщее, а если там, наверху, вовремя не опомнятся, наступят такие события, которые все сметут…

Извращенное мнение, что Распутин смещает и назначает министров, разделяли и поддерживали в общественном сознании многие оппозиционные деятели. Так, например, в июле 1916 г. был уволен с поста министра иностранных дел С.Д. Сазонов, который больше прислушивался к мнению союзников по Антанте и их послов, чем выполнял предписания императора Николая II. По этому поводу французский посол в России М. Палеолог 3 августа 1916 г. записал в дневнике:

«У меня сегодня был Сазонов. Он приехал из Финляндии и вчера прощался с чинами министерства иностранных дел. <���…>

С выражение глубокой печали, он так резюмировал происшедшее:

– Император царствует, но правит императрица, инспирируемая Распутиным. Увы! Да хранит нас Бог!» ( Палеолог М . Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 170)

В материалах наружного наблюдения охранки за Г.Е. Распутиным от 6 сентября 1915 г. имеется запись: «Во время прогулки Распутин между разговором сказал сопровождавшим агентам: “Да, парень, душа очень скорбит, от скорби даже оглох. Бывает на душе два часа хорошо, а потом неладно”. Агенты спросили его: “Почему это у вас так?” “Да потому, парень, неладно творится в стране, да проклятые газеты пишут обо мне, сильно меня раздражают, придется судиться”». (Красный архив. 1924. № 5. С. 279)