Владимир Кузьмищев - Тайна жрецов майя

Не говоря ни слова, индеец встал и побежал.

— Пить! — прохрипел Быстрееоленя.

Не останавливаясь, прямо на ходу индеец сунул в руку Быстрееоленя сухую тыкву, наполненную теплой, согретой человеческим телом водой, и маленький кусочек твердой как камень маисовой лепешки: он сохранил ее для своего товарища, хотя уже три дня пил лишь мутную воду из озера.

К вечеру следующего дня Быстрееоленя стоял перед вождем. Бронзовое тело Брата Великого Каймана в доспехах из кожи крокодила было раскрашено яркими красками: белые, синие, черные, желтые и красные линии придавали ему грозный вид. Но особенно ужасающей была огромная маска-шлем: из широко раскрытой пасти каймана сверкали свирепые глаза вождя.

Рассказ Быстрееоленя был краток:

— Каменотес сказал: «Торопись,

Каменотес собрал людей на площади города, которому теперь уже не суждено было стать земной обителью всемогущих богов. Был предрассветный час. Холодная ночная сырость сковывала движения, заставляя поеживаться. Люди искали спасительного укрытия от холода и находили его в тепле сгрудившихся в толпу человеческих тел. 1есно прижавшись друг к другу, словно сжатые в кулак пальцы руки, они стояли молча и неподвижно, и от этого казалось, что их мало, ничтожно мало на огромной, выложенной ровными каменными плитами площади.

Каменотес вспомнил другую площадь, ту, что лежала в центре города Спящего Ягуара. Она была еще просторней, а окружавшие ее пирамиды, увенчанные храмами и дворцами, возвышались неприступными крепостями. Да, людей мало, слишком мало, чтобы напасть на логово жрецов. Но у него не было другого выхода — вернее, он не знал и не искал его. Ждать Брата Великого Каймана?

Вчера Каменотес послал к нему нового гснца-лазутчика, хотя и не надеялся, что тот доберется до него раньше чем через месяц, а то и больше. Он снова вспомнил Быстрееоленя и с надеждой подумал, что Брат Великого Каймана уже, быть может, бежит со своими боевыми отрядами на город.

Братья! — крикнул Каменотес. — Тропа ведет нас в логово Спящего Ягуара. Боевые отряды сынов Великого Каймана уже спешат туда! — Толпа колыхнулась и одобрительно загудела. — Быстрой тропой мы будем в городе через две ночи, но мы пойдем другой. Переплывем реку Священной обезьяны — Усумасинту. Воды ее бурливы и широки. Жрецы не ждут там нашего нападения. Сыны Великого Каймана идут через поля. Я не знаю, кто нападет первым, но тот, кто нападет вторым, ударит в спину проклятым жрецам…

Он думал вслух, излагая свою простую стратегию. Было видно, что люди одобряют планы нападения, что они верят своему вождю, радуются его хитрости, умению обмануть и победить ненавистных жрецов и бывалых воинов города Спящего Ягуара.

…— Мы нападем на каменоломни у Усумасинты и освободим наших братьев, Они пойдут вместе с нами. Мы станем сильнее, Мы будем свирепы, как ягуар, быстры, как падающий с неба орел, ловки, как обезьяны, мудры, как кайман… Спящий Ягуар не успеет проснуться, а мы уже вонзим в его сердце свои копья…

Последние слова утонули в криках толпы, радостно приветствовавшей наступивший рассвет. Лучи восходящего солнца осветили мощную фигуру Каменотеса, стоявшего высоко над толпой.

Каменотес разбил своих людей на три отряда и поставил во главе каждого из них тех, кто больше всего отличился, сражаясь в каменоломне и во время нападения на строительство. Восставшие не теряли даром времени: за ночь они успели не только изготовить себе оружие — пики, щиты, тяжелые дубинки и каменные топоры с деревянными рукоятками, но и покрыть тела боевой раскраской для устрашения врага. Теперь это были не рабы, а настоящие воины. Кой у кого на головах даже красовались шлемы-маски, снятые с убитых воинов и надсмотрщиков, При ярком солнечном свете войско восставших рабов уже не казалось Каменотесу столь малочисленным.

Вперед ушли разведчики, и боевые отряды тронулись в поход.

Каменоломню в крутой излучине реки Усумасинты отряды Каменотеса взяли без потерь. Хотя немногочисленные надсмотрщики и жрець! почти не сопротивлялись — до города Спящего Ягуара был всего один день пути, и поэтому каменоломню охраняло слишком мало людей, — их тут же перебили. Запасов еды и здесь оказалось немного, и Каменотес послал рабов с Усумасинты в лес за съедобными кореньями и дичью, а когда они вернулись, всю еду разделили поровну. Но из леса пришли не все: один раб исчез. «Скоро вернется», — говорили те, кто уходил с ним в лес. Но пропавший не вернулся ни с наступлением темноты, ни утром следующего дня. Это насторожило Каменотеса. Конечно, человек мог легко заблудиться в сельве и даже погибнуть — в диких зарослях его поджидало немало опасностей, — ну, а если он сбежал? Что, если страх перед всесильными жрецами заставил его предать своих товарищей по прошлым страданиям и тяжелой борьбе, ожидавшей рабов впереди? Кто ответит на этот вопрос? — думал Каменотес. До города день пути, значит, предатель вот-вот окажется у врагов и сразу же предупредит жрецов о восстании. Нужно торопиться, решил Каменотес и поднял свои отряды. Восставшие вышли на последнюю тропу великой войны.