Лев Лурье - Ленинградский фронт

Я в госпиталь своим ходом пошел, но по дороге потерял сознание. Военные помогли, довезли до госпиталя, и дней 8–9 я лежал без сознания, ничего не соображал. А там учительница из нашей школы работала. Она меня узнала. То витаминку у врача попросит, то еще что-то. Словом, подкармливала. В четырех госпиталях я побывал, в августе 1942 года меня выписали.

Огород у Мечети на Петроградской стороне Ленинграда

Белоусова Татьяна

Зима была страшно тяжелая. Тем, кто ее пережил, потом уже стало легче. Было распоряжение вскапывать все парки, скверики, нам дали семенной материал. Выдали по полкилограмма картошки, сказали, чтобы мы не смели ни одной картофелины съесть. Ее проращивали, потом резали на глазочки. Дали по пакетику семян морковки, лука.

На Боровой, 55, где я работала с мамой и сестрой, был большой сквер. Его превратили в огород. Такого ухоженного огорода потом никто не видел: мы ходили, каждую травинку срывали. Морковку, когда вырывали, обводили сначала пальцем вокруг, чтобы проверить, выросла большая или нет. Если не очень большая, то мы ее оставляли. А потом, когда мы пошли снимать свой урожай картошки, тоже пальцем стали проверять, а картошки никакой не было. Ее кто-то выкопал, — такой был печальный конец.

Ладога — самое большое озеро в Европе. Местные жители называют его морем. И в этом нет никакого преувеличения. Здесь часто бывают шторма более 8 баллов. И продолжаются они по несколько суток. Волны могут достигать высоты 5 метров. Горе тому, кто попал в шторм. На обычной лодке можно продержаться минут 10–15, не больше. Суровая Ладога. Но именно она стала единственным шансом на спасение огромного города — Ленинграда.

В начале блокады ни немецкое командование, ни советское не понимали в полной мере, что кольцо сомкнулось не полностью. В осадной линии есть брешь — Ладожское озеро.

Первыми Ладогу использовали связисты. Для связи Ленинграда с Большой землей по дну озера проложили телефонный кабель. Сначала — обычный городской телефонный провод. Но через два дня он порвался. Тогда проложили речной бронированный кабель. Этот продержался 5 дней. Наконец, стали класть морской бронированный подводный кабель. Толщина его — в две руки. Вес одного километра кабеля — почти 8 тонн. С огромным трудом катушки из Ленинграда доставили в Осиновецкую бухту. Водолазам пришлось работать по ночам, в шторм, под обстрелами. Но к концу октября у Ленинграда была надежная связь со страной.

Положение с продовольствием в Ленинграде становилось катастрофическим. Запасов не было. Очевидно, что без подвоза продуктов с Большой земли ленинградцы и бойцы Красной армии к началу зимы вымерли бы от голода. Руководство осажденного города вначале видело шанс на спасение в налаживании воздушного моста между Ленинградом и Большой землей. 50 американских самолетов «Дуглас» обеспечивали перевозки, но каждый из них мог доставить лишь 1,5–2 тонны продовольствия. Это не могло обеспечить и 10 % минимальных потребностей города в продуктах питания. К тому же, в небе господствовала немецкая авиация. Поэтому единственным средством спасения города стало создание водного пути по Ладожскому озеру.

До войны организованного судоходства на Ладожском озере не было. Караваны судов шли в обход — по Новоладожскому каналу, который оказался в руках немцев. Систему судоходства следовало создавать с нуля. На Ладоге отсутствовало все: порты, причалы и даже не было кораблей, способных противостоять морской стихии. В сентябре 1941-го в 50 километрах от Ленинграда на западном берегу Ладоги началось строительство нового порта.

Место для порта выбрали в бухте Осиновец. Это маленькая рыбачья гавань, мелководная, усеянная каменными рифами. На берегу — маяк, один из самых крупных в Европе. Высота — 70 метров. Огонь с маяка виден на 22 морских мили — в привычном исчислении это почти 40 километров. Стены маяка очень толстые — у земли 3 метра. Немецкие самолеты неоднократно пытались разбомбить его, но с воздуха маяк — почти что игла. Он шатался от взрывов, но устоял.

Уже в конце сентября в Осиновце были построены первые два причала, проложена узкоколейная железная дорога. Для подхода судов и барж дно бухты пришлось углубить на 2 метра. Все перевозки были возложены на Ладожскую военную флотилию.