Михаил Зефиров - Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе

Чтобы хотя бы частично уменьшить угрозу внезапной атаки сзади, командование решило ввести в экипажи Bf110 третьего человека. В Люфтваффе его называли по-разному: иногда бортстрелком, иногда бортмехаником, иногда наблюдателем, однако чаще всего просто третьим человеком. Фактически его основной задачей было следить за тем, чтобы вражеский истребитель не смог внезапно атаковать их. Также он помогал пилоту визуально отыскивать цели, особенно когда радиооператор работал с РЛС. В случае необходимости в его распоряжении был пулемет, установленный на турели в задней части кабины. При этом надо отметить, что некоторые пилоты, включая Шнауфера, приказывали снять со своего самолета задний пулемет, чтобы уменьшить сопротивление воздуха и тем самым увеличить скорость.

Такой человек появился и в экипаже Шнауфера. Им стал 24-летний унтер-офицер Вильгельм Гёнслер из небольшого тюрингского городка Арнштадт, в 19 км юго-восточнее Эрфурта. Он был отличным механиком и в течение длительного времени летал на Dо217, в экипаже известнейшего ночного аса Людвига Беккера. Затем тот пересел на Bf110, чей экипаж состоял тогда лишь их двух человек: пилота и радиооператора, и Гёнслер просто остался не у дел.

Свой первый совместный боевой вылет они совершили поздним вечером 23 сентября во время отражения налета британских бомбардировщиков на Мангейм. В 1962 г. Эрих Хандке в статье в журнале «Jаgerblatt» рассказывал:

« Мы прибыли в район Мангейма, когда там уже горели огни. Мы находились в потоке бомбардировщиков и в любой момент могли обнаружить цель. С нами летел третий человек, который должен был нас оберегать от атаки сзади. Это был унтер-офицер Гёнслер по прозвищу Виллем, который как бортмеханик уже участвовал в семнадцати победах гауптмана Людвига Беккера. Мы сидели с ним спина к спине, и, конечно, нам теперь было довольно тесно в кабине.

Северо-западнее Мангейма нам повезло. Шнауфер имел очень хорошее ночное зрение, но Виллем, возможно, лучше. Внезапно он выкрикнул: «Стой, я вижу его!» Высоко над нами медленно летел «Стирлинг», но наша скорость была слишком большой, и мы проскочили вперед. Затем уже Шнауфер увидел другой, впереди и выше. Снизив скорость и направив самолет вверх, он на мгновение потерял его из виду, но я быстро передал ему курс по данным радара, и мы быстро обнаружили его снова. Мы скорректировали нашу скорость по отношению к бомбардировщику, но тогда мы слишком круто набирали высоту и открыли огонь со слишком большой дистанции – почти с 200 метров. Только четвертой очередью Шнауфер попал в крайний двигатель, в который целился с самого начала. По какой-то причине хвостовой стрелок не открывал огня. Мы летели очень близко от горящего самолета. Он начал терять высоту и на 4600 метрах свалился в пике».

Семь членов экипажа «Стирлинга» погибли, а один летчик сержант Смит (R. G. Smith) уцелел и попал в плен. Затем в феврале 1945 г. в рамках программы по репатриации тяжелораненых и больных военнопленных он вернулся в Англию.

В ту же ночь еще раз подтвердилось, что угроза со стороны британских ночных истребителей не пустой звук. Лейтенант Крёнер, недавно прибывший в IV./NJG1, но уже имевший на счету две победы, при заходе на посадку на аэродром Финтен, у западной окраины Майнца, допустил роковую ошибку. Он включил навигационные огни, и почти сразу же его самолет был атакован и сбит вражеским истребителем. Крёнер и его радиооператор унтер-офицер Дамман погибли.

При этом надо отметить, что «Мессершмитт» самого Шнауфера за всю войну ни разу не был атакован британскими ночными истребителями. Возможно, это было просто удачное стечение обстоятельств, но для этого имелись и определенные объективные предпосылки. Так, например, Румпельхардт никогда не держал свой радар постоянно включенным, как делали некоторые радиооператоры, а включал его, только когда они были в потоке бомбардировщиков и требовалось обнаружить цель. Это значительно снижало риск обнаружения сигналов их РЛС аппаратурой «Serrate», установленной на «Бьюфайтерах» и «Москито».

Наиболее опасным моментом, как видно из случая с лейтенантом Крёнером, оставалась посадка. Большинство немецких пилотов заходили на посадку с включенными навигационными огнями, постепенно снижаясь и уменьшая скорость, что делало их легкой мишенью для барражировавших выше британских ночных истребителей.

Шнауфер же, по воспоминаниям Румпельхардта, использовал другой режим захода на посадку. Он подходил к аэродрому на сравнительно большой высоте и лишь в самый последний момент, включив навигационные огни, начинал резко снижаться, одновременно скользя на крыло. Уже в самом низу он выпускал шасси и сразу же садился. Едва самолет касался полосы, Шнауфер сразу же выключал навигационные огни, и в это же время гасли посадочные огни аэродрома.