Александр Елисеев - Скифия против Запада. Взлет и падение Скифской державы

Несмотря на скудость письменных источников, которая усугубляется деятельностью разнообразных фальсификаторов, фигура князя Владимира Святославовича встает перед нами во всем своем величии и блеске. Придет время, в национальной России историки проделают грандиозную работу по поиску новых источников. Тогда яркий образ князя Владимира обогатится новыми красками.

В XI–XIII веках Русская Скифия переживает бурный и трагический период удельной раздробленности, который завершился монгольским нашествием и потерей политической самостоятельности различных русских земель. Некоторые из них стали частью могольской Орды, некоторые – Запада (Литвы, Польши). Русская «историософия» обычно склонна снова и снова «переживать» ужасы монгольского нашествия, рассматривая Русь как жертву внешнего нашествия. Между тем, давно уже делаются попытки «скорректировать» данные представления. И в этом плане особенно выделяется концепция выдающегося русского историка Л.Н. Гумилева, который вообще отрицал наличие «монгольского ига». Согласно ему, отношения между Русью и Ордой зачастую напоминали союзнические. Так, князь Александр Невский был побратимом хана Сартака (сына Батыя), обращаясь к монголам за военной помощью – в борбе против западной экспансии, против Ливонского ордена. Как бы то ни было, но никаких гарнизонов на Руси монголы не размещали, Православие не подавляли, что позволяло сохранить основы национальной идентичности. В то же время Запад явно желал обратить Русь в католичество. Показательно, что великая Куликовская битва была именно сражением против оккупантов. Как сообщает «Сказание о мамаевом побоище», сам Мамай (кстати, не бывший Чингизидом) планировал расселить монголов по Руси, чего раньше не было в планах ни у одного ордынского правителя. И также показательно, что сам Мамай пользовался активной поддержкой европейцев – генуэзцев. Показательно, что генуэзская пехота даже участвовала в сражении на Куликовом поле. Сами генуэзцы действовали под покровительством папского престола, стремящегося подчинить своему влиянию как Золотую Орду так и православную Русь. Вот, собственно, кто представлял главную угрозу для русских скифов – их извечный враг – сумеречный Запад. « Мамаева Орда, конечно, имела азиатское происхождение, но всецело оторвавшийся и отчужденный от монгольского государства Мамай вступил в тесней ший союз с генуэзцами Кафы, то есть с авангардной силой Запада, и стал выполнять его волю, его «задания», включился в ту политику, или, вернее, геополитику, ко торую Запад, руководимый папством, осуществлял в XIV столетии на всем протяжении «линии», отделявшей его от православной цивилизации, – пишет В.В. Кожинов. – В повестях и сказаниях конца XIV – начала XVI века не раз с полной определенностью утверждается, что Мамай имел целью сокрушение Православия, что он шел на Русь, дабы «разорити Православную Веру и оскверънити Свя тые Церкви и всему Христианству хощеть покорену от него быти». Особенно примечательно в этом отношении одно место из «Слова о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского» (ввиду архаичности текста цитирую перевод М.А. Салминой): «Мамай же, подстрекаемый лукавыми советниками, которые христианской веры держались, а сами творили дела нечести вых ( о том, кто же были эти «советники», стоит поразмыслить… – В.К.), сказал князьям и вельможам своим: «За хвачу землю Русскую, и церкви христианские разорю…». Золотая Орда вовсе не преследовала подобную цель; более того, XIV–XV века были периодом высочайшего расцвета Православия на Руси, что доказывается, например, в известном сочинении «Святые Древней Руси» Георгия Федотова – хотя этот автор, будучи принципиальным «западником», крайне негативно относился к Золотой Орде. И еще одно. В знаменитом сборнике Владимира Даля «Пословицы русского народа» содержится (даже в двух вари антах) пословица: «Много нам бед наделали – хан крымский да папа римский» (издание 1957 г., с. 348; см. также с. 144). Объединение, сближение столь далеких друг от друга, казалось бы, не имеющих ничего общего источников «бед» было бы не очень логично, если бы не имела места та историческая реальность, о которой идет речь и которая запечатлелась так или иначе в сказаниях о Куликовской битве, где связаны, соединены хозяин Крыма Мамай, «фряжская» Кафа и Рим» («История Руси и русского слова»).

А что же шло с Востока? Здесь все очень сложно, и, конечно, было бы совсем неправильно идеализировать Орду, чем, впрочем, вовсе и не «грешил» историк-евразиец Л.Н. Гумилев. В свое время многие русские патриоты – историки и политики – дали жесткую критику гумилевской концепции, сочтя ее «антинациональной». Они заявили, что Гумилев кощунственно отрицает монгольское нашествие, тем самым как бы предавая память многочисленных жертв. Между тем, историк вовсе и не думал отрицать очевидное. Просто он представил собственный взгляд на это событие, отличный от «ортодоксального». Его выводы были результатом многоуровнего анализа страшной беды, постигшей Русь, – «великого запустения». Обычно это запустение целиком выводят из монгольского нашествия, но Л.Н. Гумилев обращает внимание на мнение историков (Б.Д. Грекова и др.), согласно которым «упадок Киевской Руси начался во второй половине XII в. или даже XI в., когда торговый путь «из варяг в греки» утратил значение вследствие крестовых походов, открывших легкую дорогу к богатствам Востока. А татарское нашествие только способствовало запустению края, начавшемуся 200 лет назад». (Здесь и далее цит. по книге «Древняя Русь и Великая степь».)