Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

В ответ на мольбы Фридриха Вильгельма не разжигать конфликта в Европе Александр написал письмо, где он возмущался тем, что ему приписывают намерение начать войну… и одновременно дал понять, что его желание обжалованию не подлежит. В этой ситуации несчастный прусский король, который единственный из монархов Европы искренне желал мира, почувствовал, что его обязательно раздавит либо Франция, либо Россия, если он решительно не примет ту или иную сторону в надвигающемся конфликте.

Тогда 16 июля 1811 г. Фридрих Вильгельм написал царю письмо, в котором он опять робко заметил, что, по его мнению, Наполеон все-таки «не хочет войны с Россией, так как он слишком занят на Пиренеях». Однако, понимая, что делать нечего, он предложил царю заключить договор, согласно которому при малейшей опасности со стороны французов русские войска должны были вступить в Пруссию и далее совместно с пруссаками сражаться против наполеоновских полков, разбросанных на территории Германии. Король умолял, раз уж Александр хочет войны, действовать решительно и «прийти реально мне на помощь и не бросать меня в тяжелой ситуации, когда меня раздавят превосходящие силы Наполеона… Пруссия нуждается в решительной системе, которая могла бы обеспечить ей поддержку и гарантии безопасности…» [11] [11] Ibid, p. 227–228. Этот план вполне соответствовал настроениям Александра весной 1811 г., зато не очень отвечал его новому стратегическому видению обстановки в конце того же года.

Как уже не раз отмечалось, именно в начале лета 1811 г. Александр от плана наступательной войны переходит к идее заманить наполеоновские войска на свою территорию. Прусские предложения пришлись не ко времени, и царь опять заколебался. Он очень долго не давал никакого ответа прусскому королю, и тогда в сентябре в Петербург с тайной миссией был отправлен сам Шарнхорст. В его задачу входило изложить Александру ту сложную ситуацию, в которой оказалась Пруссия. Действительно, если французский посол де Сен-Марсан был столь же удивительно слеп, как Коленкур, и ровным счётом не замечал военных приготовлений Пруссии, их очень хорошо видели маршал Даву и губернатор Данцига генерал Рапп. Даву и Рапп буквально засыпали императора подробными рапортами о вооружении прусской армии, о подготовке крепостей, о подвозе оружия и боеприпасов, об усиленных учениях прусских войск. Понятно, что в этой ситуации Пруссия рисковала вступить в борьбу один на один с могущественным соседом. А ещё понятно, что в 1811 г. исход подобной борьбы не вызывал ни у кого ни малейших сомнений.

Именно поэтому Шарнхорст должен был убедить Александра выступить немедленно. В противном случае король боялся, что ему придётся, дабы не быть раздавленным между двумя могучими империями, вступить в союз с Францией, чего он никак не желал. Однако Александр действительно колебался. Он целую неделю не принимал Шарнхорста, который добрался до Петербурга, соблюдая глубокую тайну и предосторожности, достойные авантюрного романа.

Наконец, 4 октября царь принял генерала, но был с ним весьма сдержан. Шарнхорст предлагал начать наступление русских войск, объединиться в общую массу с пруссаками и дать Наполеону решительную битву. В ответ Александр предложил в случае приближения французов действовать по-другому: прусским войскам запереться в крепостях и вести активную оборону, а русской армии тем временем завлечь неприятеля на свою территорию, разгромить его, а потом прийти на помощь прусакам.

Вполне очевидно, что такой план не вызвал энтузиазма у прусского генерала, ведь в соответствии с ним прусские полки и прусское государство оказались бы брошены на неопределённый срок без всякой поддержки! В результате долгого спора русско-прусская конвенция была всё-таки подписана 7 октября 1811 г. Она предполагала некое промежуточное решение. В случае военной опасности некоторая часть русских войск сразу придёт на помощь прусакам, остальные подойдут по мере возможности, причём прусской армии рекомендовалось немедленно отступать навстречу русским подкреплениям. Королю же Александр советовал сразу покинуть Берлин и бежать в Кёнигсберг.

Понятно, что подобная конвенция не могла внушить Фридриху Вильгельму особенной бодрости. Он рисковал остаться в ещё худшем положении, чем в конце 1806 г., а судьба Прусского королевства повисла бы на волоске. Тогда Шарнхорсту поручили новую секретную миссию. На этот раз ему нужно было отправиться в Вену и попытаться получить от австрийцев надёжные заверения о совместных действиях против Наполеона. Этот вояж прусский генерал предпринял скорее для очистки совести, ибо ответ австрийцев был вполне предсказуем.