Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

8 июня 1906 года на двадцать третьем заседании I Государственной думы министр внутренних дел Столыпин отвечал на депутатский запрос о тайной типографии Департамента полиции, печатавшей «возмутительные воззвания» с призывами к погромам. Объяснения министра оказались путаными и неубедительными. Его несколько раз прерывали.

Первым Столыпину возражал князь С. Д. Урусов. Он доказал, что все погромы являются правительственной провокацией. Они происходят если не по прямому указанию властей, то при их молчаливом согласии. Правительство 'всегда вызывает на помощь погромщиков, когда в стране зреет конфликт между властями и радикально настроенной частью общества. Урусов заявил, что именно за успехи в провокации на Рачковского обильно сыпались царские награды. Приведу три извлечения из стенограммы выступления Урусова:

«Чтобы постараться это показать, мне необходимо коснуться несколько общего вопроса о погромах и затем той служебной роли, которую при этом играла упомянутая типография. Внимательное исследование так называемых погромов приводит наблюдателя их к фактам всегда одинаковым и ставит его лицом к лицу с явлениями совершенно однородными. Во-первых, погрому всегда предшествуют толки о нем, сопровождаемые широким распространением воззваний, возмущающих население, и появлением своего рода, я сказал бы, «буревестников» в лице мало кому известных подонков; затем официальное указание о возникновении погрома, поводах его всегда, без исключения, впоследствии оказывается ложным. Далее в действиях погромщиков усматривается своего рода планомерность: они действуют в сознании какого-то права, в сознании какой-то безнаказанности, и действуют лишь до тех пор, пока это сознание не будет в них поколеблено, после чего погром прекращается необыкновенно быстро и легко. (...) Здесь, господа, скрывается большая опасность, все ее чувствуют; эта опасность, смею сказать, не исчезнет, пока на дела управления, а следовательно, на судьбы страны будут оказывать влияние люди, по воспитанию вахмистры и городовые, а по убеждению погромщики. (...) Когда собирается где-нибудь кучка незрелых юношей, которая провозглашает анархические принципы, вы на эту безумствующую молодежь сыплете громы, ополчаетесь пулеметами. А я думаю, что та анархия, которая бродит в юных умах и гнездится в подполье, в потаенных углах и закоулках, во сто раз менее вредна, чем ваша сановная анархия» [600] 72 Государственная дума. Материалы к стенографическим отчетам 1906 г. Корректурные оттиски. Спб., 1907. С. 1129—ИЗО, 1132, 1136. .

Обсуждение вопроса о применении полицией провокации длилось два дня. Впервые в царской России правительство вынудили публично признать факт существования полицейской провокации. (Слово «провокация» еще широко не применялось, и его в стенографических отчетах нет.) Все депутаты, выступавшие на этих двух заседаниях Думы, с возмущением говорили о ней и требовали от Столыпина отказа от ее применения. А что же министр? Он и не возражал... Ему нечего было возразить, он просто молчал. Но как же Столыпин ненавидел Думу, депутатов, как же ему хотелось их уничтожить! И он сделал все, что от него зависело. Многих депутатов I Государственной думы, разогнанной им в начале июля 1906 года, в декабре того же года судили. Урусов получил три месяца тюремного заключения. Столыпин не оставил безнаказанными лиц, унизивших его допросами и возражениями. А что же провокация? Она продолжала крепнуть и набирать силу. Прошло немногим более двух лет, и вновь в Государственной думе произошло обсуждение провокаторской деятельности полицейских чиновников. На запрос прогрессивного депутата присяжного поверенного В. А. Маклакова по поводу бесчинств, чинимых в Виленском охранном отделении, 20 ноября 1908 года отвечал товарищ министра внутренних дел А. А. Макаров. Ему пришлось изворачиваться и лгать. Он отрицал большинство фактов применения провокации полицейскими чиновниками и осудил те случаи, которые не сумел опровергнуть. Ill Государственная дума 175 голосами против 167 осудила провокацию как метод борьбы с революционными силами. Результаты голосования характеризуют состав III Думы. Макарова с 1 января 1909 года назначили государственным секретарем, а после убийства П. А. Столыпина он вступил в должность министра внутренних дел. Правительство поощряло защитников провокации.