Николай Шпанов - Дело Ансена

А между тем... Да, между тем через несколько минут Грачик готов был поручиться, что еще раз видел Рагну. На этот раз он рассмотрел и ее лицо. Девушка показалась на миг и тотчас скрылась в толпе.

Грачик хотел сказать об этом Кручинину, когда они вчетвером шли домой, но тут к ним подошла жена почтмейстера и сказала, что рано поутру видела Оле за городом.

- Я возвращалась с хутора сестры...

- Значит, он шел в горы? - спросил пастор.

- В горы, конечно, в горы, - закивала женщина. - Я и говорю: он шел в горы. Я окликнула его: "Эй, Оле, куда ты собрался?" А он, не оборачиваясь, крикнул: "Здравствуйте, тетушка Свенсен, и прощайте!" - "Что значит прощайте! Не навсегда же ты уходишь, Оле?" - сказала я. А он все свое: "Прощайте, тетушка, прощайте". - Тут женщина отвернулась и сквозь подступившие рыдания пробормотала: - Если бы я знала, что он... если бы знала!.. - Не сдерживая слез, она прижала платок к лицу и поспешно пошла прочь.

- Значит... он действительно ушел в горы, - с нескрываемой грустью пробормотал пастор. - Господь да поддержит грешника на его тернистом пути!..

Несколько времени все четверо молчали. Каждый, видимо, думал о своем. Особенно задумчив был пастор, поддерживавший под руку едва передвигавшего ноги кассира.

Негромко, задумчиво и, кажется, ни к кому не обращаясь, пастор вдруг проговорил:

- В наше тревожное время, когда так обострились отношения и человеческие нервы превратились в тончайший барометр настроений, люди стали склонны к поискам новых сложностей в давно изученных явлениях. В былое время даже ужасный акт пролития крови ближнего выглядел просто: с точки зрения закона это было преступление, вызванное теми или иными мотивами, но непременно низменными. Алчность, ревность или месть были возбудителями микроба кровожадности. С точки зрения церкви, лишение человека жизни было проступком тяжким и трудноискупаемым. Мы искали его истоков в грехе. Психологи и писатели стремились заглянуть в душу и разум грешника. Они разлагали его проступок на шаги во времени и пространстве. Но целью их исследования была помощь ближнему: найти разгадку греха - значило спасти от соблазна многих, кого он еще не коснулся. Человек - вот кто был целью всех мыслей и чувств. Любовь к ближнему двигала исследователями.

Пастор сделал паузу и искоса посмотрел на спутников. Можно было подумать, что он ждет от них подтверждения или опровержения своих мыслей, хотя ни к кому из них он не обращался. Но ни Кручинин, ни Грачик ничего не сказали. Они продолжали идти и, словно сговорившись, молча глядели себе под ноги. Даже руки у того и другого, как по уговору, были заложены за спину. Помолчав с минуту, пастор, подражая им, тоже заложил руки назад и так же негромко, как прежде, монотонным голосом продолжал:

- Что же происходит теперь? Сердце христианина исполняется скорби при взгляде на мотивы, руководящие теперь теми, кто берется за исследование преступлений. Не только злобствующие человеконенавистники фашисты, но даже вполне благонамеренные люди из рядов демократии поддаются соблазну политического толкования любых поступков человека. В самых обыденных и глубоко личных случаях они ищут политику. Политика?! Это язва, разъедающая личную жизнь человека, созданного всевышним для счастья и благоденствия. Политика! Это ядовитая ржавчина, испепеляющая душу и сердце. Из-за остроты того, что происходит в мире, люди склонны всюду видеть эту проклятую политику, политику и снова политику! А ведь на поверку, если хорошо разобраться, с позиций истинного христианина, то оказывается, что большая часть противоречий, в особенности так называемых, классовых противоречий, выдумана...

Тут речь пастора вдруг как бы споткнулась. Это был лишь краткий миг, но Кручинин хорошо понял, что пастор удержал готовое сорваться слово "коммунистами". Однако вместо этого пастор сказал:

- Да, противоречия выдуманы экстремистами... Именно это и привлекло меня к социал-демократам. Они не сторонники обострения противоречий. Христианская доктрина сглаживания углов согласуется с социал-демократической практикой примирения жизненных противоречий - немногих истинно существующих и многих выдумываемых крайними элементами. Умиротворение умов - вот цель моей деятельности. Ей я посвящаю свои силы, всю мою жизнь... - Тут он обернулся к Кручинину и обратился прямо к нему: - Как христианин, как священник и как социал-демократ предостерегаю вас: не ищите в сегодняшнем печальном случае политику. Незачем искать заговор там, где речь идет о тяжком грехе слабого человека. Пусть стезя политической интриги не увлечет вас. К великому счастью этого народа, здесь мало интересуются политикой. Мы с вами должны отыскать виновного в тяжком проступке не для того, чтобы нажить на этом политический капитал, а ради спасения его заблудшей души чрез кару и покаяние и ради предостережения христиан от соблазна... Да поможет вам господь на этом благородном пути. Аминь!