Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

Королята послали в Чигирин тайных убийц. Охоту на Хмельницкого координировал оставшийся наблюдателем в гетманской ставке личный королевский секретарь, украинский православный шляхтич Петр Смяровский. Характерники проследили, как секретарь искал себе казацких помощников, сумев все же подкупить четверых старшин и писарей из администрации, доложили обо всем гетману и Смяровский со своими польскими и украинскими сообщниками был позорно казнен в Чигирине, как шпион и тайный убийца.

Богдан Хмельницкий уже знал, что сенат просил о военной помощи у первого министра Франции Джулио Мазарини, но ученик гениального Ришелье не сделал, конечно, очевидной политической глупости. Сенат и королята устраивали и устраивали антихмельницкие заговоры, уперто, не уступая Украине ни в чем, пытались натравить на нее всю Европу. Соглашались потерять половину национального достояния, но только оставить за собой украинские молочные реки и кисельные берега, потому что шляхта по праву рождения никогда и ни за что не осквернит свои руки работой, а вечно будет присваивать себе результаты чуждого труда.

С февраля 1649 года гетман блокировал все попытки Польской Короны организовать интервенцию на Украину, раз за разом, без конца и всегда показывая Европе мерзость и садизм шляхты, добавив к этим двум важнейшим человеческим порокам ее позорную трусость и подлость.

Гений Богдана Великого отчетливо видел, что польская шляхта до смертельного конца будет вешать на украинский народ прежнее ярмо. Впереди бесконечная война, в которой шляхта и казаки не смогут нанести друг другу решающее поражение, а будут после тяжелейших военных компаний подписывать мирные договоры, которые не будут выполнять, и расходиться по своим землям и готовиться к новой резне. Только территория Польской Короны не будет подвергнута военному опустошению и воевать вместо обожравшейся шляхты будут наемники. Ничего этого Украина позволить себе не может.

Маленький характерный отряд гетмана опять ехал от Белой Церкви в Чигирин и в Субботов и Богдан все думал и думал о будущем. Нельзя создать Украинскую автономию в составе Речи Посполитой. А где можно? И где лучше? Конечно, лучше независимость, чем протекторат, но ведь не дадут воли соседние монархии! Богдан повернул голову налево к сотнику личной охраны Максиму Гевличу:

– Что это, хлопцы, мы словно сметану везем?

Гей, живее вперед, гойда!

Характерники заулыбались, видя, что их герой немного успокоился и в ту же секунду частый звук шестидесяти копыт боевых коней до отказа наполнил бескрайнюю степь.

Ян Казимир в полном согласии с сенатом объявил в Речи Посполитой посполитое рушение, назначив сбор шляхетского ополчения на 12 мая 1649 года. Срочные посольства из Варшавы выехали в Турцию, Трансильванию, Францию, Ватикан и Россию за военной помощью и международной изоляцией восставших изменников – подданных законного короля Речи Посполитой.

Время пустопорожних разговоров Варшавы и Чигирина закончилось, пошло время окровавленной по рукоять сабли, у которого не видно было конца. Теперь только гений Хмельницкого и частокол казацких клинков могли дотла стереть этих бессчетных шляхетных упырей, столетиями с урчанием сосавших чужую им народную кровь. Богдан использовал все мыслимые и немыслимые возможности для такой близкой и такой далекой окончательной украинской победы.

В самого начала 1649 года скорые гонцы и посольства залетали между Чигирином и Москвой. 16 апреля в гетманскую ставку прибыло первое царское полномочное посольство Григория Унковского и Хмельницкий с непроницаемым для эмоций лицом слушал заготовленные посольские речи, хорошо зная, что Боярская Дума всегда будет выжидать, когда же Польская корона и Украина доведут друг друга до изнеможения и станут, наконец, более сговорчивыми с надменным до тошноты восточным соседом:

– Его Царскому Величеству своих государевых ратных людей на помощь Войску Запорожскому дать нельзя из-за договора о вечном мире с Речью Посполитой, так же как нельзя и Украину принять в Царского Величества сторону. Когда казаки своей силой от короля и магнатов станут свободны и захотят под Его Царского Величества руку, то тогда он изволит их принять.

А послали бы Хмельницкий и старшина от себя польским панам-раде нарочных послов, чтобы эти паны-рада Царского Величества милости поискали, выбрали бы его себе государем на Корону Польскую и Великое княжество Литовское и тем бы междоусобную войну и кровь уняли.