Георгий Шторм - Повести

Но Меншиков стоял на своем. Он слал Петру трофеи и доносил, что "изрядно" бьет шведов; приказать же коннице "налево кругом!" нельзя: неприятель может слишком осмелеть.

Но вот шведский фельдмаршал Рейншильд понял, что редуты взять невозможно, и заставил пехоту пройти м е ж д у н и м и. Тогда Петр отдал решительный приказ: главным силам кавалерии отступить вправо, но при этом "крепко смотреть", чтобы враг не мог загнать ее в лощину, то есть прижать к горе.

Маневр оказался для противника гибельным. Неся огромные потери, он прошел сквозь редуты, и его правый фланг оказался под огнем русских пушек. Неприятель увидел, что его погоня за конницей "не весьма ему прибыльна", и, расстроенный, отступил в лес.

Русский генерал Ренцель тем временем завязал бой с "отрезанной" шведской конницей, сражавшейся под начальством Рооса. А Меншиков атаковал укрывшуюся в овраге пехоту, уничтожил ее и захватил Шлипенбаха. Отнимая у него шпагу, он сказал с усмешкой: "Нечем хвалиться, коли из рук валится!" - и повел генерала в плен.

Теперь Петр стал хозяином битвы. К шести часам утра он вывел из лагеря почти всю русскую армию и выстроил пехоту в две линии, поставив на флангах драгунские полки.

Перед этим он сказал:

- У нас сорок семь полков, а у шведов только тридцать четыре. Если вывести все войска, то неприятель в бой не вступит; поэтому число полков надо уменьшить.

С этой целью шесть из них были оставлены в лагере. Но противник бездействовал, и Петр решился на новое ослабление своих сил.

К северо-западу от шведского стана стояли казаки, преграждавшие врагу путь отступления на Кременчуг и Переяславль. Шесть драгунских полков были посланы туда, будто бы в помощь казакам. Расчет оказался верным. Шведы заметили маневр и перешли в наступление. Разъезды тотчас донесли об этом Петру.

- Воины! - сказал он. - Пришел час, который решит судьбу отечества!.. Не должна вас смущать слава неприятеля, якобы непобедимого, ложь которой вы доказали не раз своими победами... Имейте в сражении перед очами вашими правду... А о Петре ведайте, что ему жизнь недорога, жила бы только Россия во славе и благоденствии!

"НЕПОБЕДИМЫЕ ШВЕДЫ ХРЕБЕТ ПОКАЗАЛИ"

Пахана шведская пашня

Солдатскими ногами;

Боронена шведская пашня

Солдатскими руками;

Посеяна новая пашня

Солдатскими головами;

Полита новая пашня

Горячей солдатской кровью...

К девяти часам армии сошлись на орудийный выстрел.

Заговорили русские пушки. Картечь и ядра посыпались на шведов, но они шли, стойко выдерживая огонь.

Расстояние между войсками уменьшилось до двадцати пяти сажен, и началась ружейная подготовка атаки. В это время шведская пехота вытянулась в одну линию, а кавалерия построилась на флангах - в две.

Залп следовал за залпом. Но войска стояли, как неподвижные стены.

Когда пальба затихала, были отчетливо слышны слова команды. И затем вновь гремели шведские мушкеты и длинные русские ружья - солдаты называли их "турками"; они били на пятьсот шагов.

Карл за несколько дней перед тем был ранен в ногу. Обложенный подушками, держа в одной руке пистолет, в другой - шпагу, он лежал на носилках, в открытой "качалке", запряженной двумя лошадьми.

В центре русской пехоты резко выделялся батальон Новгородского полка, одетый в серые мундиры. Карл, считая этот полк "новобранным", решил, что здесь будет легче всего сделать прорыв.

Новгородцы мужественно встретили натиск, но были не в силах устоять против двойного числа наступавших. Шведы "на штыках" прошли сквозь первую линию и уже грозили отрезать левое крыло.

Тогда в сумятице боя мелькнули темно-зеленый мундир Петра и его пробитая шведской пулей шляпа.

- За отечество принять смерть весьма похвально! - закричал он, потрясая шпагой.

И, взяв из второй линии батальон пехоты, бросился с ним навстречу шведам, сомкнул прорванный строй и начал теснить врага.

Гром семидесяти двух русских пушек сотрясал землю. Шведы отвечали только из четырех орудий. Остальная часть их артиллерии из-за недостатка боевых припасов вынуждена была молчать.

Рукопашный бой завязался на всем пространстве поля. Зеленые мундиры перемешались с синими. Желтые и белые знамена переходили из рук в руки. Снова - в который раз! - сошлись грудь с грудью русский и швед.

Пробитые солнечными лучами, тянулись над землей полосы терпкого порохового дыма. Они окутывали места смертельных схваток, гасили блеск и парадное великолепие битвы с ее знаменами, барабанами и литаврами и дурманили разгоряченных коней.