Георгий Шторм - Повести

Петр недаром говорил, что украинцы "так твердо стоят, как больше нельзя от них требовать".

Имени Мазепы народ не хотел слышать.

Жители подкладывали огонь под избы, где расположились пришельцы, хотя за это им резали носы и уши. А на реке Десне крестьяне изрубили сто пятьдесят шведов и взяли в плен целый отряд.

"ВСЯК ЗАЩИЩАТЬ СЕБЯ УМЕЕТ"

Ах ты, батюшка король земли Шведской!

Сколько под городом ни стояти,

Вам Полтавы-города не взяти...

Зима 1709 года была лютой. Шведы, дожидаясь тепла, страдали от морозов и недостатка припасов. Многие ночевали у костров, отгородившись от стужи соломенными щитами. Ко всему, их непрерывно тревожили русские войска.

Первый министр граф Пипер писал в Швецию:

"Невозможно представить, насколько настоящая кампания несчастна и затруднительна".

Другие писали более подробно - о том, что множество солдат отморозили себе руки и ноги, а иные и вовсе замерзли, особенно из числа тех, кто слишком согревался русским вином.

В середине февраля шведская пехота вступила в слободу Коломак, откуда открывался "великий шлях" прямо на Харьков. То была часть древней Муравской дороги; татары ходили по ней из Крыма в Москву.

Она пролегала вдоль левого берега Ворсклы, ее защищали крепости, и сильнейшей из них являлась Полтава. Путь этот вел на Харьков - Белгород Ливны - Тулу и выводил на окские верховья.

Исстари говорилось, что между Ворсклою и Донцом "иной дороги нет".

Были еще другие пути; они вели с берегов Псла, но их хорошо прикрывала русская армия. В течение всей зимы Карл упорно пытался обойти ее и для этого уходил все дальше на юг.

Но русские искусно передвигались.

К началу весны главные силы их заслонили Белгород, ибо шведы стремились туда, чтобы, взяв эту крепость, открыть себе путь в глубь страны.

Слава продолжала кружить голову Карлу. Вскоре по вступлении в Коломак он сказал Гилленкроку:

- Узнайте, какие дороги ведут в Азию.

- Азия далеко отсюда, - ответил советник, - и совсем не в этой стороне.

- Нет, - возразил король, - Мазепа сказал мне, что она близко. А мы должны идти туда, чтобы можно было сказать: "Мы были в Азии!"

Гилленкрок не выдержал:

- Ваше величество изволите шутить со мною! Вы, конечно, не думаете о таком походе!

- Я не шучу, - сказал король спокойно. - Вы должны осведомиться о дорогах туда...

Гилленкрок разыскал Мазепу, вступившего в Коломак с отрядом казаков, и передал вопрос Карла.

- А на що вона менi здалась - та дорога? - произнес Мазепа, прищурясь.

Гилленкрок посмотрел в упор:

- Вы говорили королю, будто Азия близко.

Мазепа очень встревожился и признался, что пошутил...

И в Азию идти не пришлось. Не пришлось и продвинуться дальше, по большой Муравской дороге. Вскрылись реки. Началось половодье. В грязи тонули обозные фуры. А главное, перед войсками встала преграда, которую весьма нелегко было взять.

Между речками Коломаком и Можью открылась сильная позиция русских, запиравшая путь к Белгороду. Это был узкий, шириною в три километра, проход; его стесняли болота и леса.

Штурмовать его в оттепель было невозможно. И Карл повернул назад, чтобы овладеть оборонительной линией Ворсклы, втянуть русские войска в битву и, только выиграв ее, атаковать коломакский проход.

Адлерфельд, придворный историк, писал: "Его величеству Карлу XII не оставалось другого средства, как дать сражение". При удаче шведы смогли бы возобновить свой марш на восток либо спокойно отступить в Польшу без боязни, что их станут преследовать русские войска.

Между Пслом и Ворсклой Карл собрал свои силы. Они сильно растаяли за зиму. От общего числа - пятидесяти тысяч (включая и корпус Левенгаупта) теперь насчитывалось не более тридцати.

Тем временем половина русской армии, под начальством Меншикова, сосредоточилась у Ахтырки, на берегу Ворсклы, а другая, под начальством Шереметева, - на берегу Хорола, у Миргорода. Карл решил начать осаду Полтавы, выбрав ее как место, "удобное ко входу в Россию". Главной же его целью было заставить Петра принять генеральный бой.

Почти девять лет избегал русский царь решительной встречи со шведами; считая всякую битву "зело опасным делом", он старался обеспечить себе победу, снаряжая, обучая и дисциплинируя свои войска.

В "деле" под Лесной стало ясно, что время для этой встречи настало.

"Сия победа, - говорил Петр, - может первой назваться... тут первая солдатская проба была".

Но Карл плохо знал, насколько возросла сила противника, или, вернее, ничего не хотел знать об этом. Шведский король боялся лишь одного: как бы Петр не уклонился от битвы, и мечтал о часе, когда войска встретятся один на один...