Гай Ротери - Золотой век амазонок

Хотелось бы знать, являлись ли воинственные наклонности женщины племени джагас результатом военных событий на Верхнем Ниле, или они были рождены контактом со старинными войсками амазонок Мономотапы. В любом случае Тембандумбу с юных лет одолевали честолюбивые устремления. Чтобы наилучшим образом воплотить их в жизнь, она собрала при себе молодых девушек и вменила им в обязанность заниматься охотой и военным делом. Она отказалась подчиняться обычаю и вступала только в чрезвычайно кратковременные брачные союзы, старательно убивая своих любовников после весьма краткосрочного знакомства с ними. Таким образом, девушка всегда заканчивала старую любовь прежде, чем начинать новую. В порядке самоутверждения она подняла бунт против Муссасы и объявила себя царицей. Тембандумба поставила племя на военные рельсы. Она потребовала, чтобы собственные матери убили всех младенцев мужского пола, всех близнецов и всех девочек, у которых верхние зубы появились раньше нижних. Тела детей, рожденных от связей внутри деревень, заставила истолочь в ступках вместе с травами и превратить в волшебную мазь. Временных мужей следовало ловить, прибегая к силе оружия. Чтобы добиться выполнения своих требований, царица собрала все племя, и, оторвав от груди своего младенца сына, швырнула его в ступу и размолотила пестом вместе с травами и кореньями. Образовавшейся смесью она натерла свое тело, объявив, что отныне стала неуязвимой. Покорившись страсти к подражанию, другие матери последовали ее примеру и затем направились следом за ней на войну. Тем не менее уже вскоре образовалось пассивное сопротивление; младенцев мужского пола прятали, и Тембандумбе пришлось поручать своим офицерам убивать новорожденных мальчиков.

Наконец ей пришлось отказаться от идеи создания женского государства, а на мазь стали употребляться захваченные на войне дети. Племя занималось каннибализмом и практиковало человеческие жертвоприношения; женщин, однако, убивали только по случаю кончины великих вождей, сперва в порядке заимствованного обычая и потом в качестве добровольно вызвавшихся кандидаток на посмертные почести. Тембандумба держала свое племя в постоянном напряжении и правила в основном женскими руками. А потом она покорилась чарам одного из своих мужей и после слишком долгого для себя брака была отравлена им при первых признаках очередной брачной лихорадки. Женщина эта обладала отвратительной внешностью, и магическое зелье не сумело восстановить один из ее глаз, выбитый в сражении. На этом и закончился печальный эксперимент, который можно уподобить преданиям о правлении Валаски в Богемии. Однако Кавацци в первую очередь рассказывает нам об исключении. И если мы предположим, что джагасы принесли наклонности своих женщин к войне и власти из бассейна Нила, эта аномалия становится менее значительной, чем повесть Эдварда Лопеца о королевской женской гвардии, использовавшейся в отчаянных предприятиях, связывающая Конго с Гвинеей и Белым Нилом, таким образом, в известной мере, завершающей этот африканский круг, протянувшийся от Абиссинии до Дагомеи, чьей крайней точкой на западе является колония на берегах Кунене.

Когда Христофор Колумб возвращался из своего первого исследовательского плавания, индейцы Эспаньолы сообщили ему о другом острове, называвшемся Мантуимо и населенном исключительно женщинами. Они занимались неположенными их полу делами: стреляли из лука, охотились и воевали. Раз в году они принимали у себя карибов с других островов. Мужчины оставались в гостях недолго, и во время своего следующего ежегодного визита увозили с собой родившихся младенцев мужского пола, в то время как девочки оставались с матерями. Эти женщины помимо лука и стрел пользовались защитными панцирями из медных пластин. Полученные сведения лишь укрепили адмирала во мнении в том, что он находится возле берегов Индии, ибо древние рассказывали об островах, на которых нашли себе убежище ушедшие из Фемискиры амазонки. Кроме того, один из великих соотечественников, знаменитый сухопутный путешественник, венецианец Марко Поло, как нам известно, рассказывал об острове, в котором многие видели последнее их убежище. Хотя до ушей Колумба слухи о таком таинственном острове доходили неоднократно, всякий раз помещая его где-то очень недалеко, великому мореплавателю не было суждено найти его. И не только ему одному — остров этот, известный туземцам Карибского моря во всех подробностях, так и остался ненайденным. Ну а прочие испанские авантюристы рассказывали уже другие истории.