Е. Кузьмишин - Калиостро и египетское масонство

В 1785 г. де Ланж, занимавший в то время пост Председателя Филалетов, созвал в Париже Масонский Конгресс в попытке объединить масонство, в то время рассеянное по многочисленным автономным послушаниям, а также установить научную истину в вопросах подлинных корней движения, его происхождения, целей и символов. Мероприятие не удалось, в первую очередь, по причине непреодолимых противоречий и бесконечных ссор между участниками, в частности, по поводу Калиостро, а также с самим Калиостро, которого многие видели главным действующим лицом всего Конгресса. Отказавшись в конечном итоге приехать, тот сообщил организаторам собрания, что его Египетский устав – это единственное настоящее масонство, а все прочие группы должны ему подчиниться, так что обсуждать ему с ними, собственно, нечего.

В том же году французскую монархию до основания сотрясло «Дело об ожерелье королевы», также перевернувшее всю жизнь Калиостро. Он, конечно, попал в самые яркие лучи славы и популярности, но в этом было и предвестие заката его звезды, и проклятие, которое ему затем пришлось носить до конца своих дней. Кардинал де Роган, попав у короля в опалу и мечтая вернуться в сияние его благожелательности, пылал при этом страстным желанием стать Первым министром Франции, то есть пойти по стопам кардиналов Ришелье, Мазарини и Флери. Здесь и начинается эта странная история.

Будучи благословен неплохим годовым доходом, де Роган испытывал слабость к хорошеньким молоденьким девушкам и «красивой жизни». Вследствие этого ему было в самых резких и однозначных выражениях сообщено, что в королевских фаворитах он не числится. В отчаянной попытке вернуть себе расположение для начала королевы (де Роган пошел по проторенной дорожке « cherchez la femme ») кардинал как свое спасение воспринял захватывающий и поистине макиавеллиевский план графини Жанны де ла Мотт-Валуа, по некоторым данным, его последней любовницы, по другим – просто друга и доверенного лица.

Небольшая группа злоумышленников, возглавляемая графиней, сумела убедить легковерного кардинала в том, что Мария-Антуанетта желала приобрести дорогое ожерелье, но не могла себе этого позволить по причине слишком высокой цены, а ему, Рогану, представился, таким образом, шанс тайно приобрести его для нее. Эта история была шита белыми нитками, но, зная склонность королевы к транжирству, Роган в нее поверил и решил, что другого подобного шанса у него не будет. Он не знал о том, что ранее королева уже видела это ожерелье и, как ни удивительно, поскольку она действительно любила бросать деньги на ветер, сочла его чересчур, вызывающе дорогим, особенно в условиях финансового дефицита в стране.

Хитроумный план подразумевал также участие в его реализации молодой женщины, переодетой королевой, которая в туманном полумраке явилась в сад на тайное свидание с кардиналом. Разные авторы указывают разные даты, но как бы то ни было, все прошло просто отлично, кардинал не заметил подвоха, и как мотылек на огонь лампы, устремился к цели, чтобы лишь опалить себе крылья. Сделанное якобы для мадам дю Барри по заказу Людовика XV, который умер до того, как оно было доставлено заказчику, ожерелье в 2800 карат легло тяжким и многолетним финансовым бременем на ювелирную фирму. Поэтому, не смея усомниться в чистоплотности человека такого положения, как кардинал, и будучи счастливы наконец сбыть товар с рук, ювелиры не задавали лишних вопросов и передали его де Рогану. А тот передал его Жанне, действовавшей будто бы от имени королевы, а вскоре после этого ожерелье исчезло, наверняка будучи разобранным на отдельные камни и переправленным в Англию, принеся авторам плана огромные дивиденды.

Узнав о совершенном мошенничестве только при получении от ювелира счета за просроченный платеж, вместо того, чтобы быстро и тайно решить возникшее затруднение, не поднимая лишнего шума, как поступил бы на его месте любой дальновидный монарх, под влиянием впавшей в гнев Марии-Антуанетты, побуждавшей его к активным действиям, слабохарактерный Людовик XVI буквально обезумел от ярости. Он выдвинул против кардинала официальные обвинения, и потянулся бесконечный, почти девятимесячный процесс, на котором доводы обвинения и защиты выдвигались, отзывались и вновь предъявлялись, окончательно запутывая юристов. Вокруг судебного процесса и взаимных обвинений сторон постепенно оформился титанических масштабов общественный скандал, над смущением и истерикой царствующей четы хохотал весь Париж, и таким образом еще один кирпичик лег в основание будущей Революции. Вообще говоря, многие историки так и рассматривают Дело об ожерелье королевы – как пролог к Революции.