Михаил Жирохов - Меч и огонь Карабаха. Хроники незнаменитой войны. 1988-1994

Образование НКАО не удовлетворило никого — ни местных армян, ни азербайджанцев. С одной стороны, руководство Армении считало ненормальным образование по соседству с Арменией отдельной автономной области, почти целиком населенной армянами. А азербайджанцы возражали против того, что из их территории было выкроено отдельное образование с ранее не существовавшими административными границами, управление которыми целиком сосредоточилось в руках местных армян. Поэтому, пока страной правили коммунисты, сохранялось и напряженное, но относительно мирное сосуществование двух народов в пределах Нагорного Карабаха.

Правда, периодически возникали конфликты на этнической почве, которые в конце концов и стали детонатором братоубийственной войны.

Объявленная в 1985 году перестройка стремительно набирала обороты, и очень скоро начавшиеся в советских республиках процессы национального возрождения привели к трагическим последствиям.

Почему конфликт возник именно в 1987–1988 годах? Ответ на этот вопрос достаточно прост: до этого времени весь Кавказ пребывал под жестким и неусыпным контролем. Но как только этот контроль исчез, то в регионе сразу начались войны.

Период тотального контроля — это период, когда все процессы протекают латентно; когда раздражение не может иметь выхода и потому накапливается; когда бессилие в настоящем компенсируется мифами о великом прошлом и грезами о великом будущем. Ослабление же контроля и возникшая затем перспектива его полной ликвидации для армян (а активной, требующей стороной в карабахском конфликте, естественно, являлись армяне) означали, что все накапливавшиеся страхи и мечты приблизились к реальности. Весь сложнейший амбивалентный строй чувств армян — страх свободы, которая неизбежно является свободой не только для тебя, но и для твоих бывших и потенциальных насильников, и надежда, что, может быть, на сей раз судьбу удастся переломить, взять ее в свои руки, стать не «объектом», а «субъектом» истории, — со страшной силой устремляется наружу [20].

Отнюдь не факт, что именно азербайджанцы стали главным врагом для армян. После событий 1915–1920 годов в армянском сознании на первое место, естественно, выходят турки, память о 1915 годе вытесняет память о других бедах и насилиях. Определенную роль при этом играла и Москва, которая для обеспечения лояльности армян в какой-то мере помогала культивировать эту память: вот, мол, от чего вас спасла Красная армия и вот что вас ждет без России. Но в 1988 году Армения не была независимым государством. Воевать с турками армяне не могли (не говоря уже о том, что Турция входит в НАТО и вообще — достаточно сильная страна). В 1988 году армяне могли бороться лишь с каким-то внутрисоюзным и относительно слабым «эрзацем», «суррогатом», «символом» темных сил армянской истории.

Теоретически это могли бы быть и грузины. В 1918–1920 годах армяне воевали за территории, на которых они компактно проживали и проживают, но которые остались за Грузией. Эти территории могли бы стать таким же источником конфликта, как и Карабах, и в 1988–1989 годах такой конфликт действительно намечался. Но столкновение с Азербайджаном было значительно более естественно и, если так можно выразиться, удобно. Во-первых, азербайджанцы этнически очень близки к туркам, в 1918–1920 годах были их союзниками и исповедовали идеологию пантюркизма. Их очень легко представить себе теми же самыми турками, которые устроили резню в 1915 году.

Во-вторых, как мы уже упоминали, в 1920-х годах Москва предоставила Карабаху статус автономной области, которого не имели ни заселенные армянами территории в Грузии, ни заселенные азербайджанцами — в Армении.

Такой статус как бы подразумевал, что у армян есть особые права на карабахские земли, а о том, что в Армении тоже есть земли, населенные азербайджанцами, большинство жителей СССР узнали только тогда, когда тех оттуда выгнали.

Наконец, в-третьих, в борьбе с Азербайджаном армяне могли рассчитывать на поддержку влиятельных сил во всем СССР и даже во всем мире. В СССР в это время доминируют «антиимперские» и «западнические» настроения. Любой конфликт с любыми властями, любое проявление самостоятельности вызывают сочувствие. Уже одно это обеспечивало армянам поддержку. Но армяне — еще и христианский народ, с мощной западной диаспорой, почти «западный» народ, а азербайджанцы — мусульмане и вдобавок шииты, единоверцы Хомейни, а следовательно, потенциальные «фундаменталисты».