Дмитрий Чураков - Бунтующие пролетарии - рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

С целью упрочения своих связей в рабочей среде Временное ОБ на своем первом заседании принимает решение кооптировать в свои ряды новых членов, представляющих крупные отряды московского рабочего класса. От печатников в бюро приглашался Буксин, от металлистов — Чиркин, от Больничной кассы — Девяткин, от завода Дуке — Иванов и Куваев, от типографии Машистова — Соловьев, от Александровской железной дороги — Розинов, а также от петроградской рабочей конференции — Филипповский. При обсуждении распределения обязанностей членов Временного организационного бюро было решено, что вошедшие в него деятели должны взять на себя работу с теми районами и предприятиями, с которыми они связаны. Кроме того, вошедшие в руководящие органы московского движения рабочих уполномоченных меньшевики и эсеры через центральные организации своих партий должны были наладить контакты с прочими районами Москвы "для оповещения рабочих о конференции".

В конце апреля Временное организационное бюро по созыву в Москве рабочей конференции выступило со специальным воззванием к московским рабочим. В нем предлагалось сообща обсудить "создавшееся положение и найти какой-нибудь выход". Решение о его подготовке было принято на заседании Временного бюро 15 апреля. На этом заседании присутствовали московские и петроградские уполномоченные Филипповский, Кочергин, Казаков, Мысков, Рогов, Епифанов, Костиченко, Иноземцев, Николаев и Моисеев. Для редактирования воззвания была избрана комиссия, в которую оказались включены Мысков, Филипповский, Кочергин и Казаков. Кроме того, на этом заседании поднимались и некоторые другие вопросы агитационной работы. В частности, было решено продумать возможность издания протоколов Петроградской конференции с приложением к ним выдержек из воззвания Тульской конференции и предисловием от имени Бюро.

После проведенной редакционной комиссией подготовительной работы и одобрения воззвания Временным ОБ оно было распространено среди рабочих московских предприятий. Воззвание начиналась со слов: "Товарищи! С каждым днем положение рабочих все хуже и тяжелее". Признав, что наибольшую угрозу для пролетариата по всей стране представляет безработица, его авторы обращались к фактам из жизни самих московских рабочих. "Фабрика закрывается за фабрикой по всей Московской области, — декларировалось в документе, — а дальше — это достигнет небывалых размеров, Брестский договор специально будет убивать русскую промышленность (а вместе с ней и рабочий класс)… Да, голод и безработица идут, завоевывая город за городом, фабрику за фабрикой".

По мнению авторов листовки, ситуация усугублялась положением в самом рабочем движении. Все пролетарские учреждения, подчеркивали они, подпали под пресс государства. Так, "Советы из свободных органов объединения широкой рабочей массы, всегда близких массе, стали далекими канцеляриями". Что касается профсоюзов, то "они тоже стали "государственными" органами, важными казенными учреждениями, но свободу свою вследствие этого потеряли, уже не всегда идут в ногу с рабочими интересами, перестали быть органами рабочей борьбы". Те же процессы, по мнению лидеров движения уполномоченных в Москве, коснулись и рабочей кооперации, в отношении которой была начата политика переподчинения правительству. Неодобрительно авторы документа отзывались также о намерениях власти навести на производстве дисциплину и повысить производительность труда через введение на предприятиях тейлоровской системы. В этом правым социалистам также виделись признаки политики огосударствления, угрожавшей самостоятельности пролетариата. Из всего сказанного ими делался вывод: рабочие Москвы должны повторить опыт рабочих Петрограда и Тулы, создавших свои беспартийные рабочие совещания уполномоченных фабрик и заводов.

Однако, начавшись "за здравие", воззвание заканчивалось "за упокой". "Товарищи, относитесь со вниманием к этим совещаниям, — говорилось в нем, — это сейчас, может быть, единственное место, где свободно раздается голос свободного мнения. Посылайте на совещания своих товарищей. Вместе решим, как нам быть. Решим, каким путем пойти, устраивать ли рабочую конференцию или найдем другие способы нашей самозащиты" (выделено мной — Д. Ч). Почему же сами зачинатели рабочей конференции вдруг публично усомнились в ее целесообразности?

Ответ на этот действительно интересный вопрос может подсказать протокол заседания Временного московского бюро от 25 апреля. Кроме недвусмысленных, выразительных разъяснений, почему же организованная оппозиция не спешила с созывом рабочей конференции в столице, выступления, прозвучавшие на этом заседании, дают немало пиши для размышлений на тему о природе и характере движения уполномоченных, его целях и методах. В них содержится немало ценного также и по проблеме взаимоотношений движения уполномоченных с партиями умеренных социалистов. В этом смысле протокол заседания Московского бюро от 25 апреля представляет собой документ уникальный. Очевидно, что, в отличие от протоколов чрезвычайных собраний рабочих уполномоченных Петрограда, он не предназначался для широкой огласки: мнения лидеров и функционеров оппозиции даются в нем без ретуши и без умолчаний, характерных для большинства агитационных документов той поры, вне зависимости от их партийной принадлежности.