Дмитрий Чураков - Бунтующие пролетарии - рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

Нынешнее состояние историографии поднятого в монографии вопроса создает благоприятную возможность при ее написании опираться прежде всего на неизвестные ранее архивные источники. При подготовке рукописи использованы материалы из самых разнообразных архивов: РГА СПИ, ГАРФ, РГАЭ, РГВА, ЦГИАМ, ЦАОДМ, ЦЦНИ УР, ЦГА УР, ГАИО, ГАТО и др. Основную часть архивных материалов, вводимых в научный оборот впервые, составляют документы ЦА ФСБ РФ. Кроме архивов при работе над монографией широко использовались имеющиеся опубликованные источники, как выходившие в нашей стране, так и за рубежом. Важным подспорьем при изучении особенностей рабочего протестного движения конца 1917-го — начала 1930-х гг. явилась периодика тех лет.

Берясь за подготовку этой книги, автор ставил перед собой цель привлечь внимание к затронутым в ней проблемам не только профессиональных историков, но и широкие круги читающей публики. Это представляется важным, поскольку многие причины, механизмы и условия, приводившие к острым трудовым и социальным конфликтам в прошлом, никуда не исчезли. Без внимательного взгляда в прошлое невозможно решить многие наши сегодняшние проблемы.

Уже находясь в эмиграции, крупный меньшевистский деятель, в дальнейшем историк П. Гарви, доказывал, что "роль рабочих организаций… в подготовке октябрьского переворота не была ни решающей, ни преобладающей, ни направляющей, но все же несомненной и существенной". Попытки меньшевиков отрицать подавляющее влияние большевиков среди рабочих в период Октября понятны. Им сложно было смириться со своим двойным поражением: не только политическим, но и доктринальным. Вместе с тем и попытки самих большевиков рисовать свои отношения с рабочим классом исключительно в радужных тонах являются обычным пропагандистским клише. Уже в первые часы после победы большевиков в столице становится ясно, что отношение пролетарских организаций к событиям в Петрограде не так уж и однозначно. Особую тревогу большевиков на этом этапе становления их режима вызывало поддержанное многими рабочими требование "однородного социалистического правительства". Что крылось за этой позицией рабочих?

Лозунг "однородного социалистического правительства" в советской историографии традиционно отождествлялся с позицией Всероссийского исполнительного комитета профсоюза железнодорожных рабочих и служащих — Викжеля. И действительно, Викжель наиболее решительно и последовательно выступал за его реализацию. Именно на примере союза железнодорожников легче всего попытаться разобраться и в природе лозунга об "однородном социалистическом правительстве", и в том, что вкладывали в него сами рабочие.

Трения между большевиками и Викжелем обнаружились уже в ходе вооруженного восстания в Петрограде, непосредственно на II съезде Советов рабочих и солдатских депутатов. На заключительном заседании съезда, начавшем работу в час ночи 27 октября 1917 г., слово для "для внеочередного заявления" потребовал делегат от Викжеля. "Власть должна быть социалистической и революционной властью, — заявил он, — ответственной перед авторитетными органами всей революционной демократии. Впредь до создания такой власти союз железнодорожников, отказываясь перевозить контрреволюционные отряды, направляемые в Петроград, в то же время воспрещает своим членам исполнять какие бы то ни было приказания, не утвержденные Викжелем. Викжель берет в свои руки все управление российскими железными дорогами". Как вспоминал присутствовавший на этом заседании съезда американский левый журналист Дж. Рид, "конец этой речи почти потонул в яростной буре общего негодования". Вместе с тем, если внимательно проанализировать сделанное представителем железнодорожников заявление, то станет ясным, что главным в нем являлся вовсе не отказ Викжеля признать права съезда и созданного им однопартийного большевистского правительства. Не является таковым даже само требование коалиционной революционной власти: это для железнодорожников скорее средство, а не цель. Целью же для них служил, и это совершенно очевидно, захват власти над железными дорогами в свои руки. При этом Викжель как бы объявлял себя такой же составной частью государственной власти, как и сам съезд, и вступал с ним в равноправный диалог. Как и в случае с передачей политической власти Советам, происходила легализация уже существовавшего положения, когда профсоюз железнодорожников уже при Временном правительстве осуществлял некоторые функции, присущие государству. Тем самым Викжель не только шел в русле Октябрьской революции и решений II съезда Советов, но и существенно расширял границы их применения.