Дмитрий Чураков - Бунтующие пролетарии - рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

— Что вы скажете на это? — обратился начальник депо ко мне. Нужно сознаться, что я был ужасно смущен и потрясен всем слышанным. Но что я мог сказать, зная, что борьба с этим ни к чему не приведет, разве только к арестам протестантов? Он их отпустил, обещав переговорить с союзом, а меня он вызвал для того, чтоб показать мне иллюстрацию к тем разговорам, которые мы с ним вели, когда я в спорах с ним отстаивал необходимость профессионального движения и рабочих организаций. Меня это разозлило, и я ему заявил, что это еще больше меня убеждает в необходимости организаций и сплочения рабочих и что только тогда этого не будет. Но он все же видел, как это меня потрясло. Да и действительно положение было ужасное, когда рабочим приходилось искать защиты от своих же организаций у администрации".

Подобные эксцессы не были, конечно, повально распространенным явлением. Но и чем-то совсем уж исключительным их не назовешь. Еще до Октября рабочие подчас страдали от давления со стороны своих классовых организаций и стремились найти защиту у владельцев предприятий. После прихода большевиков к власти, когда рабочие организации почувствовали себя подлинными хозяевами на производстве, "недоразумения" такого рода участились. В начале 1918 г. они отмечены в городах Севера России, промышленного центра, Урала, Сибири. Чем дальше шел процесс бюрократизации Советского государства, тем шире становился разрыв между ним и его социальной базой — рабочим классом. Критикуя на одном из заводских собраний новое "пролетарское" руководство своего предприятия, работница ткацкой фабрики Раменского района Таптыгина, делегатка Всероссийского женского съезда, так передавала отношение рабочих к подобным явлениям: "Только те коммунисты, — говорила она, — которые живут с рабочими в спальных корпусах, а которые в особняки убежали, это не коммунисты. Это уже не коммунисты, которые пишут у себя: без доклада не входить". После Октября бюрократизм все больше начинает восприниматься рабочими не просто как какой-то "нарост на теле революции", а как злейший враг.

Превратившись в органы государства, существовавшие до Октября рабочие организации вынуждены были выполнять функции по нейтрализации если не протестного движения рабочих вообще, то наиболее резких его проявлений. Так, в начале июня Исполком Петросовета на совместном заседании с ЦИК и СНК Союза коммун Северной области постановил "принять самые энергичные меры по ликвидации всей погромной агитации". Тем самым погромы были приравнены ни много ни мало к контрреволюции. Аналогичной была позиция Железнодорожного районного совета г. Москвы. Район стал центром протестных настроений, и Совет постановил всеми силами государства препятствовать самодеятельным объединениям рабочих, выступающих против политики правящей коалиции большевиков и левых эсеров. Резко негативную позицию по отношению к любым формам протестного активизма проявляли Ярославский, Тульский, Ижевский, Боткинский, Калужский, Нижегородский и другие местные советы. Можно сказать, что весной — летом 1918 г. это была позиция большинства советов.

Многие профсоюзы, особенно большевизированные, также пытались притушить протестные настроения среди рабочих. Их позиция восходит еще к напряженным часам Октябрьского восстания, когда Петроградский совет профсоюзов совместно с ЦС ФЗК обратился к рабочим с настоятельным призывом прекратить все экономические забастовки, на том основании, что "лучшее средство" поддержать Советское правительство — это "исполнять свое дело". На заседании Петроградского совета профсоюзов 31 октября 1918 г. эта позиция была конкретизирована и заострена. В принятой резолюции отмечалось, что "ПСПС подтверждает свое постановление о прекращении всех забастовок" и, кроме того, все забастовки в период острой классовой борьбы расценивает не иначе как "акт саботажа". Еще категоричнее в де дни высказывались профсоюзы Москвы: в условиях власти трудящихся, говорилось в их ноябрьской резолюции, "стачка является саботажем, против которого следует бороться самым решительным образом".

Кроме того, как бы неожиданно это ни выглядело, но против несанкционированных стачек выступали и те профсоюзы, которые отнеслись к установлению большевистского правления настороженно. Тот же Викжель больше угрожал стачкой на железных дорогах, нежели реально готовился к ее проведению. Такова же была позиция ориентировавшихся на него "нейтральных" профсоюзов, в частности Виквода. Центральное руководство профсоюза водников после создания однопартийного правительства большевиков предприняло некоторые шаги в направлении поддержки Викжеля, но, о чем речь шла выше, фактически запретило местным органам союза устраивать самочинные выступления и требовало не прекращать работу. Существенно позже, уже летом 1918 г., аналогичные призывы раздавались от руководства союза рабочих и служащих продовольственных органов.