Галина Шебалдина - Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны

Со шведской стороны решением материальных вопросов занимался резидент Книперкрона; после 1704 года к нему присоединился нарвский комендант генерал-майор Геннинг Рудольф Горн, а после Полтавы все перешло под контроль специально созданного по приказу короля органа, Фельдт-комиссариата, во главе которого были походный министр граф Карл Пипер и фельдмаршал граф Карл Густав Реншельд. Когда умер Пипер в 1716 году и был обменен Реншельд в 1718-м, Фельдт-комиссариат ненадолго возглавил генерал Адам Людвиг Левенгаупт, а после его смерти в Москве в 1719 году руководство перешло к генералу Карлу Густаву Крейцу. На местах пребывания крупных групп шведских пленных этим вопросом занимались утвержденные королем старейшины — ольдерманы. Такая четкая структура, по сути, была копией системы шведской армейской централизации и помогла многим шведам выжить в плену. В функции таких старейшин выходили сбор и передача писем каролинов, наблюдение за порядком жизни колоний и соблюдением прав пленных. Но главное — получение и распределение денежных средств. Со временем шведские уполномоченные получили разрешение приезжать в Москву для того, чтобы ускорить процесс получения пленниками денег. У русских пленных не было такой четкой структуры, но князь Долгорукий, а затем и Трубецкой использовали другую схему. Якову Федоровичу удалось создать целую сеть из своих доверенных лиц, которые по его доверенности получали деньги для пленных «московитов».

Один из таких случаев был зафиксирован властями и стал предметом специального разбирательства. Князь Долгорукий, проезжая Евле в феврале 1711 года по дороге к русско-финской границе, куда его везли для запланированного обмена, дал местному пастору Шэферу денег с просьбой передать их русским пленным в Евле и Упсале. Власти беспокоились, что некоторые из таких помощников могли передавать какие-то запрещенные сведения.

На протяжении всей войны и российское, и шведское государства столкнулись с большими трудностями, выполняя обязательства по содержанию своих подданных — попавших в плен офицеров и статс-служителей. Их положение, как известно, напрямую зависело от того, насколько оперативно будут поступать деньги с родины. Какова была технология самого процесса поступления и распределения денег? Безусловно, никто не возил через границы коробки и чемоданы с деньгами. В Европе уже довольно давно существовали банки и торговые дома, а в России активно работали их представители. Именно купцы и банкиры прежде всего иностранного происхождения стали посредниками, через которых происходило движение денежных средств. Установить имена тех, кто участвовал в этом процессе, довольно просто, так как сохранилось большое количество выписанных векселей, кредитных договоров и отчетов.

В отчетах князя Долгорукого названы имена тех, кто участвовал в переводе денег по векселям для русских пленных; это, в частности, английский консул К. Гутвель, голландский банкир Д.Гутман, голландский купец Д. Артман, гамбургский банкир М. Поппе. Переводами для шведских пленных в России активно занимались шведский банкир Густав Харделоф, английский банкир в Стокгольме Роберт Кембел и его поверенные.

Большинство переводов проходили через Амстердам и Гамбург, банковские столицы тогдашней Европы, а основным инструментом таких финансовых операций были векселя. Конечно, кредиторы шли на определенный риск, но с лихвой компенсировали его, получая проценты по займу, да и стоимость самих векселей все время росла.

Стоит сразу отметить следующее: с начала войны до 1709—1710 годов (то есть до Полтавы) более сложным было материальное положение русских пленных, а затем, вплоть до 1721 года (Ништадтского мира), с б о льшими трудностями столкнулись шведские пленные. И дело тут было не только в увеличившемся в десятки раз количестве пленных. Основным препятствием на пути своевременного и достаточного финансирования стало тяжелейшее состояние экономики Швеции. Затянувшаяся война бесконечно требовала новых людских и сырьевых ресурсов.

Кстати, об этом прекрасно знали в Москве, в частности, из сообщений Хилкова. Он уже в самом начале войны писал, что шведское «государство от податей разорилось» и у многих приходится брать деньги в долг. В частности, «у голандцев взяли в долг 200000 рублей».

То, что в шведской казне катастрофически не хватает денег, скоро ощутили на себе пленные каролины, которые годами не получали денег с родины. Этот факт подтверждается не только их многочисленными письмами и прошениями, но и сделанными позднее подсчетами. Пленный секретарь Иоаким Дитмер, через которого проходили деньги в Сибирь, писал, что более или менее регулярно деньги из Швеции поступали только в 1712, 1714, 1715 годах. В 1716 и 1717 годах их вовсе не было.