Но и меры властей против ОУН были жёсткими и эффективными. В тюрьме оказались многие организаторы убийства, в том числе Степан Бандера, возглавлявший ОУН в Западной Украине.
К тому моменту к власти в Германии уже пришел Гитлер и его режим вновь наладил с оуновцами сотрудничество, стремясь использовать их в антипольских и антисоветских целях. А оунов-цы, в свою очередь, стремились использовать нацистов, причем в тех же самых целях. Но не всегда это сотрудничество было удачным для националистов.
После теракта один из его организаторов Николай Лебедь бежал в Германию, надеясь найти там укрытие. Но нацисты, опасаясь преждевременного международного скандала, выдали Лебедя полякам. Это привело к существенному похолоданию отношений между ОУН и Третьим Рейхом, длившемуся с 1934 по 1938 гг.
Потрясенная убийством министра внутренних дел в соседнем, пусть и недружественном государстве, чешская полиция сдала часть оуновской организации своим польским коллегам.
Стоит добавить, что к тому времени в ОУН было немало польских агентов и провокаторов, выдававших польским властям активных националистов одного за другим.
Поэтому из всех межвоенных лет 1934 г. был для ОУН годом самых больших потерь.
Бандера, который в тот период возглавлял сеть ОУН в Польше, вел себя на суде откровенно вызывающе. На вопрос о гражданстве он ответил: «Украинское». Польский суд сначала приговорил его к высшей мере наказания, но потом заменил приговор на пожизненное заключение, которое он отбывал в Бресте.
В ответ на теракты польские власти создали концлагерь рядом с местечком Береза Картузська на Волыни. В нем содержались те украинцы, чья вина в преступлениях доказана не была, но которые находились под подозрением в антигосударственной деятельности. Прежде всего, это были оуновцы, но также и представители других радикальных течений — например, коммунисты. Береза Картузьска не был лагерем смерти, вроде Освенцима или системы ГУЛАГ. Во-первых, этот концлагерь был сравнительно небольшим: за 1934–1939 гг. сквозь него прошло около шестисот человек. Во-вторых, режим в нем был не столь ужасающим, как в коммунистических или нацистских лагерях. Это был концлагерь унижения: заключенные испытывали на себе побои, издевательства. Людей клали на землю и по ним ходили, лагерников мучили тяжелым сизифовым трудом — заставляли сначала выкапывать яму, а потом закапывать, нести камни в одно место, а потом обратно.
Такими действиями польская полиция хотела «утихомирить» радикалов, однако вызывала лишь ещё большую ненависть, причем ненависть ослепляющую.
В 1930-х гг. оуновцы вели террор не только против польского режима, но и против тех украинцев, которых лидеры ОУН могли посчитать врагами украинского народа: в том числе «москвофи-лов», и «советофилов». Именно против украинцев, кого националисты считали «национал-предателями», было направлено большинство убийств ОУН.
Боевики ОУН убили украинского писателя Сидора Твер-дохлеба, бывшего известным сторонником автономии Запад-
ной Украины в составе Польши, приверженцем идеи украинско-польского компромисса. В 1934 году националисты убили известного украинского педагога и просветителя, директора Академической гимназии во Львове Ивана Бабия, являвшегося противником ОУН.
Оуновцами был убит также польский политик Тадеуш Голув-ко, активный сторонник украинско-польского компромисса.
Применялась и тактика запугивания.
Все это в очередной раз раскрывает тоталитарный характер ОУН. Националисты действовали по принципу: «Кто не с нами, тот против нас».
Известен и целый ряд экспроприаций, то есть грабежей, осуществленных боевиками ОУН.
Такая разносторонняя активность к середине 1930-х гг. вызывала недовольство украинских общественных и политических деятелей. Как пишет Орест Субтельный, «Еще более обескураживающим обстоятельством стала растущая критика ОУН со стороны самих же украинцев. Родители негодовали по поводу того, что организация вовлекает их детей, неопытных подростков, в опасную деятельность, нередко заканчивающуюся трагически. Общественные, культурные, молодежные организации были выведены из терпения постоянными попытками ОУН оседлать их. Легальные политические партии обвиняли интегральных националистов в том, что своей деятельностью они дают повод правительству ограничивать легальную активность украинцев. Наконец, митрополит [Украинской Греко-католической Церкви] Андрей Шептицкий резко осудил “аморальность” ОУН. Эти обвинения и ответные упреки были отражением растущей напряженности в отношениях поколений — отцов, легально развивающих “органический сектор”, и детей, борющихся в революционном подполье» [34] Субтельный О. Украина: История. С. 560–561.
.
Читать дальше