Даниель Нони - Калигула

Неприветливый в обращении и большинству соприкасавшихся с ним внушавший страх, он держался тем не менее этих порядков, и лишь после смерти Друза все пошло по-другому» (Тацит, Анналы, IV, 6-7).

Такая оценка подтверждена Светонием (Тиберий, 26-33), который подчеркивает, что однажды во время голосования, когда сенат разделился на две противоборствующие группы, Тиберий присоединился к меньшинству, однако за ним никто не последовал. Но Светоний, как и Тацит, который все это написал веком позже, исходили из того, что институты при принципатах Нервы и Траяна работали безупречно. Однако во времена Тиберия политическая практика была более разнообразной и быстрее развивалась по сравнению с той, что была в последние годы принципата Августа. Главное событие состояло в передаче права народного волеизъявления сенату. В римской демократической республике времен Цицерона кандидаты в магистратуры должны были принадлежать к классу, имеющему избирательный ценз. Кандидаты на посты консулов и преторов принадлежали к первому классу, но ценз был не очень высоким. До прихода к власти Августа большое значение имело владение имуществом. Достичь первого класса, стать всадником, избираться — все это было доступно нобилям. Знатные люди в городах Италии, в колониях или муниципиях римских граждан в провинциях, могли стать римскими всадниками, а затем, пройдя магистратуру Рима, стать сенаторами. Старые сенаторские семьи должны были бороться с новыми семьями и эта конкуренция находила выражение во время ежегодных выборных комиций (народных собраний). С этой стороны не было центуриатных комиций, потому что их выбирали консулы и преторы, которые представляли опасность, ибо старые семьи и принцепс имели возможность легко контролировать собрание небольшого числа избирателей. Зато трибутные комиции, т.е. территориально-родовые, действовали во время выборов квесторов, плебейских трибунов и эдилов, когда можно было получить низшую магистратуру, позволяющую стать членом сената и быть известным принцепсу.

Во время этих трибутных комиций, кандидаты, количество которых обычно было больше, чем число должностей, вели активную кампанию; то же самое было и во время центуриатных комиций. Обычно обращались к народу и вообще ко всем гражданам, работающим и безработным, простым и знатным. Существовал некий политический треугольник: диалог принцепса с народом и сенатом, диалог сената с народом и принцепсом; наконец, правовые или основанные на обычае взаимоотношения между народом и принцепсом или между народом и сенатом. Можно посчитать эту схему несколько карикатурной, но невозможно отрицать, что теоретически участники играли именно в такую игру. Главные же усилия Тиберия были направлены на разрыв взаимосвязей между народом и сенатом и, благоприятствуя сенаторам, он стремился к политическому диалогу с глазу на глаз между принцепсом и сенатом.

Тацит фиксирует этот важный факт после погребения Августа осенью 14 года: «Тогда впервые избирать должностных лиц стали сенаторы, а не собрания граждан на Марсовом поле, ибо до этого, хотя все наиболее важное вершилось по усмотрению принцепса, кое-что делалось и по настоянию триб. И народ, если не считать легкого ропота, не жаловался на то, что у него отняли исконное право, да и сенаторы, избавленные от щедрых раздач и унизительных домогательств, охотно приняли это новшество, причем Тиберий взял на себя обязательство ограничиваться выдвижением не более четырех кандидатов, которые, впрочем, не подлежали отводу и избрание которых было предрешено» (Тацит, Анналы, I, 15).

Эта эволюция была заметна, начиная с принципата Августа, под покровительством которого Тиберий хотел ее провести, и вероятно, она было поэтапно осуществлена с начала принципата Тиберия. Отныне сенат стал советом, куда входили по знакомству и по желанию принцепса. Добавим, что сенат стал единственным источником закона, будучи местом больших административных и политических дискуссий, а что касается управления общественными делами, то он оставался высшим судом как для всадников, так для сенаторов. Если можно использовать термин «диархия», то он, кажется, лучше подходит принципату Тиберия, по крайней мере, до тех пор, пока принцепс оставался в Риме и играл свою роль, т.е. до 26 года. Тиберий в какой-то мере купил эту легитимность у сенаторов, повышая их престиж и положение в государстве. Соглашение принцепса и сената держало городской плебс в повиновении: за похоронами Августа в 14 году или Германика в 20 году тщательно наблюдали и устраивали их таким образом, чтобы предотвратить эксцессы. Все же в 20 году, во время процесса над Пизоном, было народное возмущение против обвиняемого, но оно не имело последствий. Стало очевидно, что принцепс был оплотом сената против любых народных волнений, против любого неповиновения солдат, и это в определенной степени ставило сенат в зависимость от Тиберия.