Артем Драбкин - Фронтовые разведчики. «Я ходил за линию фронта»

Все ближе к Одеру. Пошли в разведку на десяти танках. Прочесали деревню, лес, кладбище, небольшое поле. Перед нами — односторонний ряд домов на окраине большой деревни. Небольшой группой, пешком, подобрались поближе. В домах — ни души. Те, кто не успел убежать, попрятались в погребах. Неподалеку, в поле, стояла немецкая самоходка, которая открыла по нам огонь. Я побежала взглянуть на нее и наткнулась на убитого Федора Авдошина. Бегом вернулась, привела ребят, которые быстро захоронили его.

Внезапно налетела авиация и загнала нас в полуподвальное помещение большого сарая. Уселись на корточки вдоль стены. Автоматы на коленях. И — как это ни удивительно — мгновенно заснули. Проснулись от тревожного шепота Вити Грошева: «Ребята! Немцы!»

Открыв глаза, я увидела, что все проснулись, но сидят в тех же позах, никто даже не накренился. Яркий свет горящего неподалеку строения освещал наши фигурки. Сколько мы проспали — не знаю. Была уже ночь. Вскочили — и к выходу, свернув налево. Справа сарая цепочкой шли немцы. Через переулок вышли к горящему дому. Немцы, по-видимому, посчитали нашу цепочку за своих, т. к. ребята были одеты хотя и в разную, но в немецкую одежду, и только я ходила в своей неизменной плащ-палатке. С правой стороны горящего дома мы резко поворачивали направо и ушли в темноту, где уже помчались как угорелые в сторону кладбища, где нашли остальных разведчиков взвода вместе с Александровым…

Помню переход через Одер, еще не сбросивший лед, узкую полоску земли Кюстринского плацдарма, где мы обосновались. Пищу нам никто не доставлял, и, пока плацдарм не расширили, мы жили на подножном корму. Через тридцать лет я получила письмо от нашего разведчика Ивана Маслоида. В нем он вспоминал эти первые дни на плацдарме: «Знаешь, Зоя, мне вспомнилось, как мы пошли на задание, где ты была старшей (это было под Франкфуртом-на-Одере). Была весна, грязь, у меня были чирьи на „сидячем“ месте, мы шли вдоль переднего края на связь с какой-то частью для уточнения данных о противнике, а я не мог тогда идти быстро, все время отставал, но тебе признаться не мог, а ты меня ругала, чтоб я не отставал».

Пройдя несколько километров и не встретив ни души по дороге, мы нашли воинскую часть, получили нужные сведения и спокойно возвращались домой. Шли не торопясь и, пожалуй беспечно, шутили. И вдруг на одной лесной поляне, где еще держался снег, наша группа столкнулась нос к носу с немцами. И, что удивительно, мы мгновенно, не говоря друг другу ни слова, как бы «разобрали» противника, и каждый из нас взял на прицел «своего». Они тоже увидели нас, но мы оказались проворнее — сказался опыт. Я пальнула из ТТ, немец упал, успел выстрелить, но промахнулся. Вторая моя пуля попала ему в лоб чуть выше левой брови, фриц повалился на снег, струйка крови фонтанчиком била из раны, он «таял» на глазах. Боже, я убила человека!.. Внутренне я сжалась, чтобы не показать ребятам, как мне тяжело. Одно дело, когда стреляешь со всеми вместе и не знаешь, от чьей пули падает человек. Но один на один, глаза в глаза… До сих пор я вспоминаю этот случай и вижу как наяву каждое мгновение и… переживаю…

Нас на некоторое время вывели с плацдарма и отправили уточнить, охраняется ли мост через приток Одера. Было это днем. Танки обмотали белым материалом. Вошли в большую немецкую деревню. Продвигаемся с большой осторожностью. Вдруг из одного захудалого домишки выбегают девушки и бегут к нам навстречу. Это были наши девушки, угнанные в неволю. Радости их не было предела: они плакали, обнимали, целовали и очень тревожились, что мы уйдем обратно, а они-то останутся и как бы их тогда не угнали дальше в тыл к немцам. А мы дошли до моста, там нас нежданно встретили таким пулеметным огнем, что посбивали весь камуфляж. Мы вернулись в деревню и по рации сообщили командованию обстановку. Нам приказали остаться в деревне.

Ночью пришли танки нашей бригады, а мы вернулись на плацдарм и разместились в домике на «юру»; он стоял в стороне от полуразрушенной улочки деревни и ближе к противнику, поэтому его никто не решился «освоить». Затопили котел в крытом дворе, ребята помылись, а когда очередь дошла до меня, фрицы начали минометный обстрел. Мне было не страшно, но я боялась — убьют, придут ребята, а я раздетая, да еще с черным пятном синяка во все бедро. Помните, меня пришибло к дереву на мотоцикле? Так вот я только здесь, на Кюстринском плацдарме, увидела, как же меня тогда здорово укатало.

С Большой земли нам приносили только спирт и курево. Кто приносил, остаться с нами не решался, а мы не уговаривали. Еду доставали где придется. По соседству в дер. Маншнов одна сторона улицы была наша, а другая нейтральная. Вот туда ребята приноровились ходить и приносить что-нибудь вкусненькое. Однажды Маслоид привел корову, а Саша Асульбаев, повар по специальности, приготовил нам натуральные котлеты.