Итак, мы видим, что в период Первой религиозной войны (1562—1563), поведение капитанов было продиктовано сложными ситуациями на местах, когда народ «проявлял возмущение», а враждующие партии, постоянно прибегая к насилию, создавали очаги неповиновения, которые необходимо было подавлять. Рассказы капитанов об организации террора и аргументы, которые они приводят в оправдание своих действий, безусловно, вызывают изумление, однако позволяют понять их логику; отважные, совершившие немало подвигов на полях сражений в Италии и увенчавшие себя лаврами победителей, эти капитаны не могли мириться с поражениями. Но чтобы одерживать победы на полях гражданской войны, надо было запугать врага, подавить его моральный дух, его волю, и одновременно воодушевить своих солдат, убедив, что единственный способ сохранить жизнь — это взять верх над противником.
Отбросив всякую щепетильность, капитаны вели себя как диктаторы и шли на любые преступления ради победы. Выступая защитниками той или иной части населения, они заслуживали его доверие, однако чрезвычайные меры, к которым они прибегали, казались сомнительными очередным пришедшим к власти политикам, руководствовавшимся исключительно конъюнктурой, особенно когда последняя побуждала взять курс на примирение враждующих сторон.
Неразбериха, характерная прежде всего для первого периода гражданской войны, была во многом спровоцирована местными инициативами. Стихийное насилие, учиненное народным массам, о котором в последнее время писали многие историки, станет темой третьей главы. Но прежде его следует поместить в соответствующий исторический контекст и поведать о тех событиях, которые привели к трем войнам и к ночи святого Варфоломея.
Глава II.
АНТРОПОЛОГИЯ СЛАБЕЮЩЕЙ ВЛАСТИ: ОТ ОГНЕННОЙ ПАЛАТЫ (1548) ДО ВАРФОЛОМЕЕВСКОЙ НОЧИ (1572)
Барон дез Адрет, Монлюк, Крюссоль и многие другие военачальники, последняя надежда запуганного населения, стали героями для тех, кого они спасали, но на политической сцене им были уготованы второстепенные роли: авансцену занимали знатные сеньоры из ближайшего окружения монархов. Их соперничество, их амбиции, их религиозные пристрастия нередко приводили к столкновению противоборствующих партий, порождали новые конфликты и в очередной раз отодвигали возможность покончить наконец с гражданской войной. Могущество сеньоров возрастало прямо пропорционально ослаблению королевской власти. Долгое время историки считали, что трон, принадлежавший династии Валуа, зашатался после неожиданной смерти Генриха II, однако в последнее время они пришли к выводу, что королевская власть начала терять свои позиции уже в первые годы правления этого государя, уверенного, что он сумеет решить проблему протестантов во Франции путем жесточайшего их подавления. Существует определенная логическая связь между безрассудной политикой насилия, проводимой государством, и массовыми избиениями, зачинщиками которых становятся разъяренные толпы запуганного народа: и первая, и вторые ведут к Варфоломеевской ночи, трагедии, ставшей поворотным пунктом в ходе Религиозных войн. Другой важной вехой, на которую, впрочем, обращают внимание далеко не все историки, является 1547 год, первый год правления Генриха II, год создания Огненной палаты. До этого все еще можно было изменить, и сторонники обеих партий имели все основания уповать на лучшее, так как скончавшийся годом раньше король Франциск I по отношению к реформатам умело чередовал политику подавления и поощрения. Борьба с протестантами, начатая при Генрихе II и продолженная при Франциске II и Гизах, вела прямой дорогой к гражданской войне. После преждевременной смерти юного монарха, Екатерина Медичи, ставшая регентшей при его приемнике, своем малолетнем сыне Карле, которому предстояло занять престол под именем Карла IX, попыталась вернуться к политике компромиссов, сделав ее рупором канцлера Мишеля де Лопиталя.
Почему Генрих II пошел по пути активного подавления сторонников новой церкви? Скорее всего, им руководил страх, ибо к тому времени, когда он взошел на престол, протестантское движение во Франции уже набрало такую силу, что создало собственную организацию, способную составить конкуренцию католической церкви.
Церковная организация протестантов
При Франциске I и Генрихе II число сторонников Реформации неуклонно росло. По приблизительным оценкам итальянских купцов, лютеран во Франции было более четырехсот тысяч, и это при том, что купцы принимали в расчет лишь крупные торговые города и не знали о состоянии дел в провинциях в целом. Ряд историков полагает, что к концу правления Генриха II число отказавшихся от римско-католической веры в той форме, в какой ее в то время исповедовали, достигало шести миллионов человек, что составляло почти треть населения королевства.
Читать дальше