Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Другая листовка с призывом «К товарищам-братьям», подписанная «Главнокомандующим союзными войсками в северном регионе России генералом Айронсайдом», была выпущена на архангельских фронтах и содержала обращение к Красной армии: «Ваше правительство, представленное Лениным, Троцким и компанией, состоит по большей части из евреев, и они управляют всеми вами. Вы бесчестно и бесстыдно обмануты». Английская «Прокламация» констатировала: «Кажется, в отрядах получила хождение очень неясная идея, за что мы боремся здесь, на севере России. Это можно объяснить несколькими словами: мы боремся против большевизма… Взгляните на сегодняшнюю Россию. Власть находится в руках нескольких людей, главным образом евреев». Полковник американских сил Джеймс А. Раджлес, передавая командирам текст последней прокламации, отмечал, что это «одна из разновидностей союзнической (?) пропаганды». Очевидно, он не верил, что союзники действительно занимались подобной деятельностью.

В Соединенных Штатах левацкие издания The Class Struggle и Soviet Russia опубликовали репродукцию листовки, распространяемой союзническими войсками в Архангельске. «Взгляните на сегодняшнюю Россию, – гласила листовка. – Власть находится в руках нескольких людей, главным образом евреев». Майор Дж. Ничолс выражал протест генералу Айронсайду против распространения подобной прокламации среди американских солдат. Французские солдаты также «испытывали отвращение» к британский пропаганде.

Харзфельд рассказывал Вулфу, что антисемитские прокламации осуждались главой правительства северной России генералом Миллером и «всеми лучшими российскими элементами этого региона». Он подготовил объемный доклад по этому вопросу, указав на опасность погромов как следствия подстрекательств, и послал три копии в Вашингтон и две американским должностным лицам, находившимся тогда в Париже. Тексты провозглашений были приложены к докладу. Харзфельд зачитывал Вулфу выдержки из своего доклада, составленного в очень сильном стиле. В это же время в Лондоне Харзфельд рассказал всю историю и показал документы Стюарту Самуэлю, который проконсультировался с Клодом Г. Монтефьором, а позднее по тому же вопросу разговаривал с военным министром лордом Альфредом Милнером. Затем Харзфельд показывал доклад и документы американскому послу в Лондоне Джону В. Дэвису, который отозвался о них как «воспламеняющих». Харзфельд говорил, что он склонен был всецело обвинить полковника Тронхилла, главу британской разведки генерала Айронсайда, но не думает, что тот – конченый антисемит. Он выражал предположение, что вред наносится по неосмотрительности людей, которые в избытке рвения хватались за любую пригодную палку, дабы ударить по большевистской собаке. В армии генерала Майнарда ответственность, как он предполагал, может быть возложена на офицера по фамилии Линдсэй. Русские же офицеры, однако, сотрудничали с обоими отделами разведки.

Вулф спрашивал Харзфельда, каков возможный результат его доклада и что он намерен делать, когда вернется в Америку. Тот ответил, что попытается встретиться с президентом Вильсоном, но, во всяком случае, предполагал, что следовало бы оказать давление на американское правительство, чтобы стимулировать его сделать официальный запрос британскому правительству. Вулф поинтересовался: «Какого рода давление?» Тот ответил, что конечно же намерен ознакомить со своим докладом руководителей евреев в Нью-Йорке, таких как Феликс М. Варбург и Луи Маршалл. Последний имеет репутацию сильной личности, чтобы взяться за такой вопрос. Вулф сказал, что боится разочаровывать, поэтому желал бы предупредить сразу, что не поддерживает такой план действий. «Дело весьма деликатное, как с точки зрения генеральной политики, так и с еврейской точки зрения, и должно быть подготовлено с величайшей осторожностью». Идея о публичной антибританской агитации в Америке и официального запроса Великобритании об антисемитской пропаганде была, по мнению Вулфа, крайне опасна. Британское правительство не прислушалось бы к зарубежному правительству в таком вопросе, а британское общественное мнение, еврейское или нееврейское, вознегодовало бы любым нападкам «иностранцев на британских офицеров, сражавшихся за их страну, как бы ужасно они ни действовали». Все виды плохой крови были бы перечислены, все неприглядные факты еврейского соучастия в большевизме были бы выгребены заново и преувеличены, и вскоре «евреи приобрели бы новых врагов, вообще ничего не достигнув». По размышлениям Вулфа, не стоило Харзфельду делать никакого официального доклада по данному вопросу в его правительство. Далее Вулф отмечал: «Правительственная власть колотит собственных ниггеров», а если Харзфельд конфиденциально передаст факты британским руководителям евреев, они могли бы обратиться с ними к британскому правительству с абсолютной уверенностью, что со злом может быть покончено «без какого-либо скандала». Нет уверенности, что подобное можно сделать сейчас же, но это все же лучший способ, чем выбранный Харзфельдом – вернувшись в Штаты, пытаться будировать общественную агитацию. Харзфельд напомнил о том, что было, когда он впервые поделился своим замыслом. Он консультировался с поверенным в делах США, но тот ничего не слышал об этом, и, следовательно, Харзфельд склонен думать, что некоторое внешнее давление все же необходимо. Вулф возражал, что, мол, в этом нет никакой необходимости, и советовал не предпринимать никаких дальнейших шагов, пока не услышит о результате действий, предпринятых британскими руководителями евреев. Вулф проинформировал британские власти в Париже о докладе Харзфельда, без упоминания его фамилии.