Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

3) о провозглашении А.В. Колчака Верховным правителем; о розыске и расследовании обстоятельств убийства императора Николая II и его семьи; о финансово-валютной поддержке генералов Н.Н. Юденича и А.И. Деникина; о требованиях к генералу Е.К. Миллеру не допустить амнистии; о призыве к чешским и японским военным силам к совместной борьбе против большевиков.

Затем в обвинительном заключении обвинитель Гойхбарг отказался от поименного перечисления обвиняемых в связи с инкриминируемыми им обвинениями и, объединив всех их под общим «емким» определением «бунтовщиков» (используя только осмотры журналов), раскрыл характер преступлений «мятежного и самозваного правительства» в целом.

Преступления заключались в следующем: попустительство и подстрекательство атамановщины; организация специальных карательных экспедиций против восставшего местного населения; разрушение народнохозяйственных объектов (уничтожение мостов, сожжение сел и деревень); массовые экзекуции мирного населения; передача в распоряжение иностранных правительств железных дорог Сибири, золотого запаса; учреждение Комитета законности и порядка, Военно-промышленного комитета и особого совещания по финансированию военных предприятий; возвращение имений бывшим хозяевам; денационализация фабрик, заводов и пароходов; субсидирование акционерных компаний, а также «клеветнической» местной и зарубежной русской печати, «шпионских» посольств и миссий; выдача средств на перемещение в Иркутск канцелярии и имущества Верховного правителя; открытие в заграничных банках секретного постоянно пополняемого валютного фонда; льготный курс обмена рублей на японские иены членам правительства.

При этом предварительные следственные материалы представлялись обвинителем лишь в качестве иллюстраций, а не в виде самостоятельных обвинений. Например, показания бывшего командующего Омским военным округом генерала А.Ф. Матковского (казнен в 1920 г.) и свидетеля Вульфсона использовались для «обрисования» разбойных действий анненковцев; свидетельские показания чиновника по особым поручениям Шкляева – как пример произвола отрядов генерала В.И. Волкова (казнен в 1920 г.) и капитана Ванягина по отношению к мирному населению Петропавловска и в Щегловском уезде; протоколы допросов подсудимого С.М. Третьяка – расстрелов рабочих в Куломзине; представителя Союза мастеров и рабочих Томской железной дороги – для демонстрации бесправного положения железнодорожников; представителя Сибземгора В.А. Игнатьева – как иллюстрация «воскрешения» самодержавной системы в министерстве народного образования.

От вольного использования предварительных следственных материалов Гойхбарг отступил лишь дважды. В первый раз – на основании показаний непоименованных свидетелей инкриминировав обвиняемому Дмитриеву причастность к расстрелу участников монгольской экспедиции. Во второй – используя (не оговорив) протоколы допросов Червен-Водали и Ларионова, обвинил их в стремлении правительства в конце декабря 1919 г. затягивать переговоры с Политическим центром с целью перебросить сычевские вооруженные силы на восток и отправить золотой запас союзникам.

Персональных обвинений в обвинительном заключении «удостоились»: Болдырев – в провозглашении на собраниях здравиц в честь Верховного правителя, организации братства Св. Гермогена и дружин Св. Креста; Гришина-Алмазова – в активной деятельности («орудовании») в военно-промышленном комитете; Клафтон – в организации «клеветнической печати», а также братства Св. Гермогена и дружин Св. Креста; Цеслинский – в сокрытии информации «о факте революции 1917 г.» в Петрограде, закрытии и запрещении профессионального журнала и профсоюза почтово-телеграфных служащих. Фамилия Карликова упоминалась только в общем перечне обвиняемых, в самом начале заключения, без раскрытия состава его персональных преступлений.

Гойхбарг старательно выделял партийную принадлежность некоторых обвиняемых, которые, как он иронично писал, «политикой не занимались», назвав Грацианова и Шумиловского «социал-демократами, социалистами, эсдеками», Преображенского – «эсером», а Червен-Водали – членом «монархически-шпионской организации» Национального центра. Хотя при опросе на первом заседании процесса о своей принадлежности к партии Народной свободы заявят Клафтон, Малиновский, Морозов и Червен-Водали [468]. Это, несомненно, не случайность, а факт, проливающий свет на истинные цели процесса и, в частности, обвинительного заключения.